двое речь ведут о ее персоне, и потому разозлилась не на шутку. Ах, червяк? Да ничего. Она не меньше пережила, когда в первый год работы в школе пятиклассники засунули в ее сумочку ужа! А сколько раз на нее сажали майских жуков? Жутких существ с царапучими лапками! Это уже потом она ходила по классу и просто собирала их в коробочку…
А что этот Страшок орет … Так ничего, она тоже орать умеет! Как они тогда, в тысяча девятьсот… лохматом году сцепились в коридоре с заведующей районо, с этой Надеждой с халой на голове! Орали друг на друга так, что стекла дрожали. Все попрятались, Константин Федорович, физрук, мальчишка еще, в стенной шкаф залез!
НД выпрямилась, приосанилась. Затем приподняла ступню в облезшем мокасине и царственным жестом отпихнула Гендальфа от своего седалища, при этом рявкнув:
– Отъедь, голубчик!
Потом не менее царственно встала напротив Неустрашимого, направила на него свою деревянную палочку – это была обыкновенная указка – и начала его громогласно отчитывать:
– Так. Это с какого перепугу ты решил, что я помираю! Не дождешься. Совесть потерял. Ах, ты не знаешь, что это такое? И почему я не удивляюсь? Бесстыжая морда, козел безрогий, думаешь, платочек-то нацепил, и все? Сроки жизни отмерять будешь? Ах ты, бабка угадка, какая нашлась!
Неустрашимый растерялся. Он с тоской посмотрел вслед Далефу, чей хвост уже благоразумно скрывался под скамьей.
А Нина Дмитриевна вошла в раж. Голос ее гремел, разносясь по пещере. Она шагнула к Неустрашимому и неуловимым движением подцепила указкой его тюрбан. Тюрбан слетел, разматываясь жалкой лентой, и взору всех присутствующих открылись рога. Острые, задорно направленные вверх, словно у антилопы семейства лошадиных или саблерогих.
– Да ты рогат, голубчик! Ха-ха-ха…
Нину Дмитриевну прошиб смех. Она просто ржала, хохотала громко, раскатисто, и никак не могла остановиться. По всему пространству разносился ее гомерический хохот.
Никхи закрыли глаза и не двигались, как велел им этикет в подобных случаях. Деми переглядывались, они недоумевали – что происходит? И только одна из них сверкала глазами и еле-еле сдерживала смех.
– Далеф, помоги, что мне делать?! – мысленно возопил Неустрашимый.
– Что делать, что делать? Опомнился… а. Срочно приноси даме извинения, и разговаривайте, наконец, как цивилизованные люди! – ворчливо возник в его мыслях верный ректор – соратник.
– А может ты сам и начнешь? Дальфик… а? Выползай!
– Никак нет – с. Не могу – с. Оно … она меня раздавит – с. И глазом не моргнет – с… – ерничал Далеф.
Неустрашимый смирился. Он выставил руки ладонями вперед и толкнул целую речь. Реплики ему телепатически подсказывал червеподобный ректор:
– Леди… прошу Вас, остановитесь! Был неправ, каюсь! Присядьте, прошу Вас. И позвольте объяснить, ради чего мы все здесь собрались. Вы это… смените гнев на милость! Это… пожалуйста!
Волшебное слово возымело действие. НД пожала плечами и царственно уселась на прежнее место:
– Так-то