что я умею драться…
До Кали добирались трое суток. Почти все время мы с Ийей проторчали в общем салоне, где стенами служили огромные экраны. На них с камер внешнего обзора выводилась проекция космической бездны, окружающей корабль. Впечатление, будто сидишь на открытой палубе. В прыжках, разумеется, ничего не видать: тьма, и все. На время гипера включалась запись.
Мы утопали в удобных мягких креслах, грызли соленые орешки и болтали, болтали без умолку… Судьба не могла сделать мне лучшего подарка! В глубине души я посмел надеяться, что присоединилась к нам девушка… из-за меня.
Ийка рассказывала о своем детстве, о планете, на которой выросла, о подружках в летной школе. О том, как вдрызг разругалась с братом, объявив о решении поработать на Контору и отправиться в поиск. А я в свою очередь смешил ее историями из жизни курсантов Академии. Упомянул и о наших с наставником «терках» на первом курсе, и о примирении группы с Сантаной.
– Риго – мужик неплохой, правда, суровый. Но гоняет не по злобе, а по необходимости. Вот раньше ему в глаза смотреть было страшновато. Такой взгляд, аж нутро вымораживал!
– Да, – девушка погрустнела, – Перри рассказывал, что у Риго в Овийском мятеже погибла семья. Понятно, с жизнерадостностью у кэпа проблемы. Но я не ожидала, что он так ко мне отнесется. За все время ни слова, будто меня и нет.
И действительно, Риго закрылся в своей каюте. Появлялся в салоне-ресторане, быстро закидывал в себя еду и снова прятался. Я не понимал, что происходит, а расспрашивать боялся. Чувствовал, нарвусь.
*****
Кали встретила нас мрачностью и холодом. Я привык к Тарсианской дневной жаре, не спадающей даже зимой. Да и на Талу мы прилетели в лето. А здесь наступила промозглая осень. В воздухе висела водяная пыль, резкий ветер порывами гнал жесткие кожистые трубочки, облетевшие с местных… деревьев?
Пока мы шагали по разбитой пластолитовой дорожке к астровокзалу, под ногами похрустывал тонкий ледок. Вчера прошел дождь или мокрый снег, а ночью приморозило. Серость и унылость сразу испортили настроение, единственными яркими пятнами в окружающем пейзаже виделись кустарники, высаженные вдоль здания вокзала. Да и люди, словно чураясь радостных расцветок, были одеты в грязно-коричневое, серое, черное…
У Ийки куртка на пуху, а мне в армейской межсезонке было зябко. Но я держал форс, сколько мог. Косился на громады тяжелых туч и стискивал зубы, чтобы не стучали. Поэтому в двери терминала вошел со вздохом облегчения.
Риго, всю дорогу поглядывавший на мои ухищрения, отослал нашу напарницу узнать, когда будет «ближайшая телега» до города. А сам вытащил из сумки толстый свитер и заставил надеть поверх моего под ветровку. Ну, вот, начинается! Не успели прилететь, а я уже показал себя сопляком, о котором надо заботиться. Не сообразил надеть термобелье, а ведь передавали же перед посадкой сводку погоды!
Прежде чем мы сели в междугородний автобус, капитан придержал нас обоих за плечи и произнес с расстановкой:
– Кали – криминальная