трёх метров. Передвигаясь, он не причиняет вреда даже букашке, боясь на кого-либо наступить, а питается лишь чудесными травами. Цзилинь охраняет всех людей от злых духов и провожает умерших на небеса.
– Значит вы, – язвительно заметила Ирина Александровна, – являетесь тем, кто провожает своих учеников на тот свет?
После встречи с прихожанами церкви, возвращаясь домой с Татьяной, я вспомнил этот разговор с моей контролёршей Лебедевой и подумал вслух:
– Если все мои студенты погрузились в летаргический сон, выходит, что мой куратор оказался прав. Церковные люди тоже стоят в своём восприятии мира на той же границе жизни и смерти, где открывается вечность и бессмертие. Но у меня, как у учёного, взгляд на эти вещи несколько отличается от их представления бытия. Кто же из нас прав, я, как гносеолог, или они, как онтологи?
Об этом я спросил Татьяну, и она сказала:
– Я думаю, что ни философия, ни другие науки не способны сказать что-либо существенное в отношении познания сущности вещей, потому что сам этот вопрос выходит за рамки человеческого понимания. Разве можно при помощи мистической рациональной интуиции без понимания того, что представляет собой мир, проникнуть в тайны объективного мира. Все наши мыслительные модели построения мира – это ничто по сравнению с реальностью. Мы не знаем, что такое мир, и никогда его не узнаем, как бы не старались это сделать, так как наших возможностей всегда будет не хватать, чтобы понять, как всё это устроено.
Сказав это, она жестом показала на звёздное небо, раскинувшееся над нашими головами.
– Почему? – спросил я.
– Потому что во всех различиях мы будем искать сходства, – ответила она, – а всё непохожее не может иметь сходства, поэтому наши выводы о реальности всегда будут сомнительными и ненадёжными. И нам это нужно признать. Вся эта Вселенная заселена своими цивилизациями, и в каждой сфере существует своя картина мира. Само существование не допускает своего понимания. Мы можем только наблюдать за тем, что происходит на наших глазах. В этом и заключается для нас вся действительность мира. Мы можем придумывать всякие строения мира, но в реальность мы всё равно не проникнем.
– Почему? – опять спросил я, удивившись её видению проблемы, которое я раньше не замечал.
– Потому что я беременна, – призналась она, – и я даже не понимаю, как это случилось.
Её ответ меня ошеломил.
– Ты беременна?! – воскликнул я обрадованно. – Но это же замечательно! Нам нужно быстрее жениться.
– Я говорю не об этом, – заметила она. – Сама беременность – непонятное мне явление. Я создаю новую жизнь в себе, независимую от меня, и создаю её из ничего.
– Как это из ничего? – игриво возмутился я. – Неужели я к этому непричастен?
– Да нет, всё правильно, – согласилась она, – ты причастен к этому. Но почему забеременела я, а не ты?
– Такова природа, – смеясь, заметил я.
– Я понимаю, – ответила она серьёзно,– всё творит природа.