новую оборонительную стойку.
Разгорелся длительный и упорный пятичасовой бой, в ходе которого на стороне имперцев отличилась кавалерия Фюрстенберга. Пехота Тилли, остановленная контратакующими шведами, стояла на их пути утёсом и стойко отражала все атаки шведской кавалерии. Густав II Адольф приказал дополнительно перебросить с правого фланга остъётскую кавалерию, к которой присоединились мушкетёры. Фельдмаршал Хорн повёл их немедленно в атаку. Она и оказалась решающей. Для начала мушкетёры дали два устрашающих залпа по пехоте противника, а потом вступили с ней в рукопашную схватку. Имперцы продолжали оказывать упорное сопротивление, но, наконец, ряды «испанских батальонов» были пробиты и в промежутки хлынули шведские кавалеристы. Имперская пехота стала пятиться назад. Шведы, вцепившись в неё, продолжали нажимать, пока не завладели потерянными саксонскими пушками.
Приведём свидетельство шотландского офицера Роберта Монро, принимавшего участие в контратаке шотландской пехотной бригады на стороне шведов: «В густом дыму и в поднявшейся столбом пыли мы, словно, находились внутри чёрного облака и не могли уследить за собственными движениями и наполовину, не говоря уж о маневрах противника или остальной нашей бригады; поэтому я приказал находившемуся рядом барабанщику бить шотландский марш, пока пыль и дым не рассеялись; это помогло собрать наших товарищей и рассеять уже побеждённого противника; и только после того, как бригада снова собралась в одно место, оставшиеся в живых могли убедиться, кто из товарищей был убит, а кто – ранен».
Главным сопутствующим элементом сражений того времени был густой пороховой дым, который окутывал комбатантов таким плотным и толстым слоем, что видимость сокращалась до нескольких шагов. Если не было спасительного ветра, то он оставался висеть в воздухе, и сражающиеся стороны должны были терпеть его до самого конца. После боя солдаты и офицеры выглядели как кочегары, выбравшиеся из Преисподней. Немудрено, что в таких условиях управлять боем, который распадался на множество локальных рукопашных схваток, было невозможно. Самый талантливый полководец был не в состоянии эффективно повлиять на его исход, который полностью зависел от упорства и боевого духа рядовых кнехтов и кавалеристов.
Старикан Тилли отступал вместе со своей пехотой и никак уже не мог повлиять на исход сражения. Серый скакун под ним был убит, и он пересел на другого коня, пытаясь повести солдат в бой. Но никто его уже не слушал. Солдаты бежали к городу и увлекали за собой своего генералиссимуса. Его нагнал ротмистр из кавалерийского Рейнграфского полка по кличке Длинный Фритц и, схватив за рукав, приказал сдаваться. Тилли пришпорил коня и попытался вырваться, но Длинный Фритц догонял Старого капрала и, ударяя его рукояткой пистолета по голове, плечам и рукам, приговаривал: «Сдавайся, старый хрыч!» Тилли находился уже на грани потери сознания, когда