глаз от сосен, скрывших чудесную тварь. Лавен Странник некогда начертил на своем гербе птицу с рысьей головой, каману-посланницу. Вот уж не думала никогда, что увижу ее въяве.
– Королева.
Вздрагиваю от рывка – Ирис прибавил шагу.
Между двух камней, перекрытых третьим наподобие ворот, сгустилось снежное сверкание. Высокая статная фигура, прямая, словно луч, в медлительном вихре переливающегося серебра. Едва проступающие очертания змеино-тонкого тела, летящие волны пепельных волос, лицо будто ледяное лезвие, жадная жесткая улыбка, глаза ярче лунного света.
– Моя Королева.
Ирис упал на колено. Я опустилась рядом с ним в белую от луны траву; по левую руку угольным провалом протянулась тень гигантского камня.
Королева не отбрасывала тени. Королева сама – источник света, хрустальная ваза, ледяной меч, холодный, свернувшийся жгутом ветер. Плоть ее почти прозрачна. Сила ее пугала даже малой частью своего присутствия.
– Королева. Эта смертная – моя. Я ручаюсь за нее.
– Да, мой милый.
Воздух складывал слова сам из себя. Королева улыбалась отстраненной, нежной, алчной улыбкой. Она глядела на меня и в то же время мимо. Улыбающиеся губы ее были неподвижны.
– Я приглашаю тебя, Ирис. И тебя, смертная. Будьте моими гостями.
Сияние свилось в изломанную сизую молнию, пляшущую меж камней, будто слетевшую с неба и не желающую войти в землю – и вдруг рассыпалось тончайшей звездной пылью, пеплом оседая на непотревоженной траве.
– Проход открыт, – хрипло сказал Ирис. – Вставай, Лесс.
280 год от объединения Дареных Земель под рукой короля Лавена (сейчас)
Из меня сделали парнишку. Правда, для этого мне пришлось перебинтовать грудь, платье заправить в широкие холщовые штаны, натянуть поверх совсем уже необъятную рубаху, плечи которой сползали аж до локтей, а рукава болтались до колен. Ну, рукава-то я подвернула, а вот ворот, хоть и зашнурованный, сползал то вправо, то влево, открывая белый сверкающий шелк. Поэтому изнутри ворот подкололи двумя драгоценными фибулами; те, что попроще, оказались слишком большими. Кроме того, Пепел выстриг мне челку, падающую на брови, а все оставшиеся волосы подобрал под бесформенную войлочную шляпу с обвисшими полями, которая, наоборот, оказалась тесновата, ее пришлось подпороть. В довершение всего Пепел велел мне разуться. Осмотрел босые ноги, покачал головой и велел пойти в гостиную и залезть в камин, где хорошенько потоптаться на старой золе.
В итоге из меня получилось изрядное пугало.
Над Хелдом особых расправ учинять не стали, только заставили влезть в одежду настолько грязную и рваную, что он сейчас же превратился в нищего. Его тоже разули, одежду и сапоги завязали в драный узел. Пепел соскреб со светильника немного жирной гари и мизинцем прорисовал на паромщиковом лице морщины, складки у губ, затенил глазницы, добавил под глазами мешки, мазнул по вискам – вместо паромщика на нас глянул древний, хотя еще крепкий старик. В довершение всего