потер виски. Наверное, ему все-таки показалось. Летняя жара, рабочая усталость, навязчивые мысли о странном поведении Майкла… В таком состоянии легко принять совершенно похожего человека за своего знакомого. Он постарался решительно выбросить этот необъяснимый эпизод из головы, вернуться к своим мыслям об отчете. Но навязчивый образ незнакомца – двойника Майкла в грязной рабочей одежде, с этой жуткой, всезнающей улыбкой – намертво засел в его памяти. Что-то во всем этом было глубоко неправильное, тревожное, почти зловещее. Как еще одна уродливая трещина в привычной, упорядоченной картине мира, которая, казалось, начинала неумолимо рассыпаться прямо у него на глазах. Он поспешил вернуться в прохладу и безопасность своего офиса, изо всех сил стараясь не думать о том, что таинственный двойник улыбался ему так, словно прекрасно его знал. И словно знал обо всех его тревожных мыслях.
Часть 8
Вернувшись в свою комнату после пугающего столкновения с отцом у замаскированного люка, Лили чувствовала себя совершенно опустошенной, униженной и напуганной до глубины души. Ледяная, неузнаваемая ярость в глазах Майкла, болезненное прикосновение его сильных пальцев, его рычащий приказ держаться подальше от леса – все это мучительным клубком страха и горькой обиды засело у неё внутри. Она заперла дверь своей комнаты на старую щеколду, хотя прекрасно понимала всю иллюзорность и тщетность этой жалкой защиты. Дом окончательно перестал быть для неё безопасным местом. Напряженная тишина за дверью казалась неестественной, зловещей, наполненной невысказанными угрозами.
Она без сил опустилась за свой рабочий стол, заваленный бумагами и красками, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, привести мысли в хоть какой-то порядок. Её рассеянный взгляд упал на стопку последних рисунков, небрежно лежащих на самом краю стола. Те самые мрачные, тревожные пейзажи, которые она почти механически рисовала в последние недели, словно не задумываясь, просто подчиняясь какому-то неотступному внутреннему импульсу. Искаженные, скрюченные деревья, темные, пугающие тропы, заброшенные дома, похожие на пустые черепа. Раньше она видела в них лишь неясное отражение своей собственной нарастающей тревоги, неосознанное выражение того давящего напряжения, что копилось в их доме день ото дня. Но теперь, после того, что она воочию увидела сегодня в лесу – настоящий замаскированный люк, явные следы строительных работ, зловещий символ на дереве, древний колодец с гулом и взглядом из темноты, – она посмотрела на свои рисунки совершенно другими глазами.
Она медленно взяла верхний лист. На нем был изображен густой, почти непроходимый ночной лес. Могучие деревья плотно сплетались узловатыми ветвями над головой, создавая непроницаемый темный свод. Но сквозь этот хаос теней и переплетенных стволов вилась тонкая, едва заметная светлая тропинка. Она коварно петляла между деревьями, временами терялась за толстыми стволами, но все равно неуклонно вела куда-то в самую