не дано, вот и ярятся они, не знают, какую смерть русичам выдумать. Да только не получится у них ничего. Выживет земля наша, вопреки всему выживет.
В этот момент, почуяв жильё, всхрапнул позади Трудень, и залаяла приветственно вдалеке собака. Почти тут же в расступившемся молодняке показались соломенные крыши приземистых строений хутора.
– Прибыли, – окинув серьёзным взглядом изрядно заросшее пространство впереди, Воинко незаметно для гостей нахмурился. – Проходите пока вон в ту избу. А я ненадолго отлучусь – проверю, что тут в мое отсутствие делалось. – Не дожидаясь ответа, волхв скорым шагом скрылся в густом ивняке, окамляющем прясло.
Проводив уважительным взглядом Воинко, Несмеян уверенно отправился к указанной избе, сложенной из широких кедровых стволов. Тем более что других жилых помещений поблизости не наблюдалось. Рядом, саженях в тридцати, рядком выстроилось несколько хозяйственных построек, таких же степенных и ладно скроенных, как и изба: два сарая, мастерская с широким навесом. Под ним на формах сохли выделанные и одна почти свежая шкура. За мастерской две небольшие кладовые под одной крышей, наверное, для материала и продуктов, а на близкой окраине под вербами угадывалась симпатичная банька с пристройкой. Судя по зарослям ещё зелёной кислицы[12], там и ручеёк. У ивняка среди жёстких дудок выглядывали крыши-горбушки десятка колод – ульев. Но больше всего Гория поразили остовы печек, словно закоптелые корабли, плывущие по крапивным островам – остатки сожжённых изб когда-то богатого хутора.
Увидев ставшее серьёзным лицо внука, Несмеян прокряхтел:
– Да, тудымо-сюдымо, что вороги наделали… И не подумаешь, что свои – русичи. Хуже, чем с хазарами.
У резных перил крыльца парень обернул повод за балку коновязи. Разорив крошечную сложенную поблизости копёнку[13], кинул в ясли охапку свежескошенной травы. Трудень осторожно опустил морду, пробуя угощение. Трава пришлась по вкусу, и он неспешно захрумкал котовником и клевером. Скинув с натруженных плеч котомки, путники присели в теньке на крылечке. Солнечные блики гуляли на потной шкуре жеребца, жужжали комары и пчёлы. Дед Несмеян, поглядывал в сторону ивняка, куда скрылся Воинко. Горий с интересом осматривался:
– Интересно, а он всё время один живёт?
Несмеян неохотно оторвал взгляд от ивняка:
– Последние два десятка лет точно один. А до этого людей здесь много было.
– Я не об этом. У него что, жены никогда не было?
– Почему не было. Волхвам никто жаниться не запрещат. Говорят, была и у старика семья, да все погибли ещё в тех краях, откуда он пришёл.
– А откуда он пришёл?
– Откуда-то с юга, с каз-сачих земель. Сожгли там капище. И село, у которого оно стояло, тоже порешили. Вот дед, тудымо-сюдымо, и перебрался много лет назад. Думал в эти края попы не доберутся. Куда он подевался? – старик не сумел скрыть беспокойство.
В это время крепкая фигура Белогоста показалась на окраине. Рядом, в высокой траве скакал широкогрудый чёрный