живицу. Тогда за нее хорошо платили, а жил прямо на Агранга-туре вместе с егерями. А батька мой с бабкой – в поселке. Бабка болела сильно, умерла, так и не дождавшись деда. Потом ругал батьку, что не позвал его на похороны. А мы ведь передавали людям, кто с дедом работал, чтобы ему передали. Мы-то и толком не знали, куда он на новое место перебрался. Вот так-то было.
А когда дед Архип совсем старым стал, к нам в поселок переехал. А потом ушел к своей Мис-нэ. Это к Лесной деве, значит. А моя мамка, когда я говорил ей, что дед ушел к Мис-нэ, охала и у виска пальцем крутила, и говорила, что дед на старости совсем с ума сошел, вот и пошел свою смерть в лесу искать. И нашел не Мис-нэ, а голодного медведя или росомаху, или волчью стаю. Ушел и не вернулся, – вздохнул Муравьев.
– Таа-а, – опустил глаза Михаил. – Та-а.
– Не нашли мы его. До сих пор иногда кажется, что он со мной в трудную минуту встречается. Вон вчера Кузьму провожал, назад возвращаюсь, что-то хрустнуло слева у ручья Большого Воя, когда спустился с Верблюжки. Знаешь то место?
– Та, та, – закивал головой Степнов.
– А потом что-то произошло, так и не понял, что, медведь на дорогу выскочил и деру от меня дал. Что его могло напугать?
Михаил пожал плечами.
– Вот и я не знаю. А то, Миша, я бы сейчас здесь с тобой не сидел. После того как тебя Кузьма привел, не пойму, что стало, страх меня прямо за горло берет. Ну, ну, не смотри на меня так, неправильно сказал я.
Михаил пожал плечами.
– Ладно, ложись спать, подежурю первым. Потом – ты, хорошо?
Михаил кивнул головой.
Слушая глубокий кашель спящего в избе Виктора, Михаил не сводил глаз с костра, с котелка воды, висящего над ним, с искрящихся оранжевых углей и волн, темными линиями пробегавших по золе. Видя их, Степнов удивлялся данному явлению, пытаясь найти хоть какой-то ответ появлению этих темных полос.
То, что они не тень от какого-то предмета, крутящегося над костром, это точно, как и то, что под горящей золой не было какого-то вращающегося жернова. Приблизил к костру свои ладони и, ощущая ими все более горячий воздух, когда стало невмоготу, отпрянул руками назад. Повторил это движение еще раз, потом еще. Рассмотрел кожу на ладонях, усыпанную мелкими черными точками от золы, и только сейчас ощутил остужающий кожу сквознячок.
«Неужели это ветер так рисует эти бегущие яркие и темные полоски на золе? – подумал Михаил. – Точно ветерок. Хм»
Вода, забурлив в котелке, закипела. Сняв его и поставив на землю, бросил в воду жменю листьев смородины, ягод – голубики с брусникой, и через какое-то время, подождав, пока настоится, отлил морса в кружку.
Вспомнилось, как дед, однажды именно так его лечил. Приехали они тогда с отцом к деду в лесную избу. Услышав кашель внука, пошел с ним к реке, набрал листьев смородины с голубикой и брусникой, заварил их в чайнике, а потом напоил этим морсом внука. А утром Михаил проснулся здоровым.
Отпив чая, Михаил улыбнулся своим воспоминаниям. Морс был несколько кисловат Добавил в него две жмени голубики и, раздавливая