вечных затворниц, заключенных в гинекее под строжайшим надзором вооруженных евнухов, принимающих только женщин и “безбородых мужчин” (то есть евнухов), как выражались в Византии, да старых священников, показывавшихся публично лишь при самых редких церемониях, и то под плотными покрывалами, скрывавшими их от нескромных взглядов, содержавших свой особый женский двор, строго отделенный от двора василевса, словом, ведущих в христианском обществе жизнь мусульманского гарема. Хотя такое мнение об образе жизни византийских цариц очень распространено, тем не менее оно не вполне основательно. Немногие государства отводили женщине столько места, предоставляли ей более значительную роль и большее влияние на политику и правительство, чем Византийская империя. Это, по верному замечанию Рамбо, “одна из отличительных черт греческой истории Средних веков”. Не только было много императриц, пользовавшихся всемогущим влиянием на своих мужей в силу обаяния своей красоты или превосходства ума, это ничего бы еще не доказывало, так как все любимые султанши делали то же самое. Но в империи, основанной Константином, почти в каждом веке встречаются женщины или царствовавшие сами, или, что еще чаще, полновластно распоряжавшиеся короной и поставлявшие императоров. Этим царицам принадлежало полновластие и торжество церемоний, в которых проявляется внешним образом блеск власти, и те торжественные акты, в которых сказывается реальная власть. Даже в интимной жизни гинекея находишь следы всемогущества, которым законным образом пользовались византийские императрицы, а в общественной жизни, в той политической роли, какую ей отводили ее современники, это всемогущество выступает еще ярче».
Отсутствие императрицы у императора (в случае ее смерти, развода) воспринималось как страшная аномалия, нарушение миропорядка, и посему «свято место» немедленно должно было быть заполнено. С другой стороны, в случае смерти императора василиса выступала в роли хранительницы власти до передачи ее новому императору, причем императрицы нередко не только пользовались правом выбора нового василевса (как вдова Зенона Ариадна в V в., сделавшая это по требованию народа, например, или Зоя «Могучая» в XI в.), но и пытались узурпировать власть, удачно (Ирина в конце VIII в.) или не очень (Мартина в начале 640-х гг.). Вполне допустимо было, что вдова становилась регентшей при малолетнем сыне (та же Ирина, Феодора II, Зоя Карвонопсида, Феофано) или даже пасынке (Евфросинья при Феофиле на рубеже 820—830-х гг.), и при этом была практически столь же всемогуща, как василевс, и в этом – интересная особенность: императрица-вдова становилась могущественней, нежели была при жизни супруга. Интересные мысли высказывает Д. Херрин по поводу того, что императрица порой обладала властью, вполне равносильной власти императора, если использовала в качестве проводника своих идей и исполнителя замыслов патриарха (пер. с англ. – Е.С.): «От византийских императоров ожидалось исполнение двух особенных аспектов управления: им приходилось вести свои войска в бой и играть