много вам надо?
– Три тысячи серебром – для экипировки сына в армию.
– Хорошо, граф, только, пожалуйста, напишите расписку.
– Конечно-конечно, сударь, постараюсь быстро вернуть вам долг, – протараторил обрадованный граф.
«Теперь Николеньке не придётся краснеть за меня, – радостно думал он, возвращаясь домой. – Но деньги Домергу надо будет вернуть как можно быстрее. Сейчас же переговорю с Митей». Но, закрутившись в домашней круговерти, как всегда, надолго забыл отдать распоряжение управляющему вернуть долг режиссёру.
Страдания маменьки
В доме был настоящий переполох: маменька, графиня Пелагея Николаевна, безутешно плакала в своей комнате, пытаясь уговорить сына хотя бы на год отложить свой отъезд.
– Что вы, маменька, как можно? Папенька уже привёз уведомление о зачислении меня корнетом в Третий Украинский казачий регулярный полк.
– Так это вы уедете за тридевять земель?
– Как только появится возможность, я обязательно буду заезжать домой.
– Знаю я эти заезды.
И графиня, поняв, что одной жалостью не возьмёшь, вдруг, закатив глаза, стала сползать со стула и оказалась на полу.
– Гаша! Гаша! Воды! – подхватив маменьку, с испугом закричал Николенька.
Горничная Гаша, хорошо зная уловки барыни, не спеша наполнила стакан и, налив в руку воды, брызнула в лицо графини, при этом выразительным жестом показала молодому барину, чтобы он шёл к себе.
– А маменька?
– Идите, Николай Ильич, как она придёт в себя, я вас кликну. Всё, граф, будет хорошо.
«Господи! – сокрушаясь, подумал Николенька. – Неужели и в других семействах такие же баталии или только у нас? Хорошо хоть, папенька отъехал, а то, чего доброго, он прислушается к стенаниям маменьки и решит повременить отправлять меня на службу». Радостное настроение улетучилось, и граф, не замечая яркого летнего солнца, которое залило его комнату, лёг на диван и, прикрыв глаза, попытался задремать.
– Николай Ильич! Вас маменька зовёт.
– Как она, Гашенька?
– Всё хорошо!
– Маменька! Разве можно так расстраиваться? Вы нас так напугали! Помилуйте, не я первый, не я последний ухожу защищать Отечество, – входя в комнату графини, произнёс сын.
– Я, Николай, всё понимаю, но вы же знаете, что недавно мы схоронили твоего старшего брата Илью!
– Да он, маменька, заболел и умер дома.
– Поэтому я и волнуюсь за вас, Николя!
– Всё, маменька, будет хорошо!
– Чего хорошего, чего хорошего?! – вновь впадая в истерику, вскрикнула графиня.
– Маменька! Почему вы меня раньше времени хороните? – удивляясь своей твёрдости, громко произнёс Николенька и, покраснев, стремительно выскочил из комнаты.
Увидев разволновавшего сына, графиня, словно очнувшись, прошептала:
– Господи, правда, не я одна. Чего же я беснуюсь?
И, перекрестившись, решила об отъезде сына больше не заикаться.
– Николенька