гордая, покинула залу.
«Господи, неужели это было?» – подумал он, сознавая, что это время уже не вернётся. Когда граф Николай проехал на Красную площадь, его воображение было поглощено несгоревшими домами, он слышал об этом, но, увидев обезображенного Ивана Великого без креста, буквально замер. «Как же так? – думал он. – Бонапарт – цивилизованный человек.
Он же не позволял себе глумиться над верой в Вене и Берлине, с Милане и Риме, а здесь он посмел обезглавить Ивана Великого, сорвал герб Москвы со здания Сената, орла с Никольских ворот. Почему?»
Снова в армии
От тяжёлого ранения князь Андрей Горчаков смог оправиться и окрепнуть только к концу 1812 года. Русская армия под руководством фельдмаршала Кутузова разгромила французскую армию и прогнала её за границы России.
«Многие, как и я, – писал ему старший брат, князь Алексей, – думали, что сия вой на окончена, но государь Александр Павлович жаждет покарать узурпатора и дойти до Парижа. Ради этой прихоти он без передышки бросает свою армию в новые сражения. Вы поймите, брат, меня правильно: разве мыслимо в одну минуту снова одеть, обуть и вооружить несколько тысяч человек? Это безумие чистой воды. Он меня завалил высочайшими повелениями и предписаниями, но я же не могу по мановению волшебной палочки выполнить их в одно мгновение. Нужно время, и немалое, чтобы решить эти сложные вопросы. Поэтому не удивляйся, что армия испытывает крайнюю нужду. К тому же император страшно не любит, чтобы ему говорили правду. Находиться во лжи и своих фантазиях намного интереснее и высказывать своё “фи”».
«Хорош гусь, – подумал князь Андрей, – повесил на него всех собак и даже своего верного пса, генерала Аракчеева, забрал с собой. А какой брат управляющий, когда он императором ограничен в своих возможностях?»
«Я советую тебе заехать в Москву и навестить генерал-губернатора графа Ростопчина, – продолжал в письме князь Алексей. – У него ты узнаешь последние новости. К тебе назначен адъютантом граф Толстой, сын Ильи Андреевича. У меня сейчас столько работы, что вздохнуть некогда».
«Сейчас нелегко всем, – подумал князь Андрей. – Молодец молодой граф Толстой, добился своего и не стремится сидеть в штабе!» Выехав из имения, генерал порадовался, что дорога хорошо укатана и лошади бежали дружно. Он слышал, что Москва сильно пострадала не только от разграбления, но и от пожара, но то, что он увидел, потрясло его до глубины души: колдобины, ямы, дома-скелеты и пепелище. И те дома, которых огонь не коснулся, были черны, и ветер гулял в разбитых глазницах окон. Даже дом губернатора, обычно такой зелёный, сейчас стоял почерневший и потухший, как угольщик. А главное, воздух был пропитан продуктами горения и гниения неубранных трупов лошадей и людей, так что не представлялось возможным глубоко вздохнуть, и пришлось срочно пересесть в возок, чтобы можно было прикрыть лицо руками.
Граф Ростопчин, встретив генерала Горчакова, заулыбался и произнёс:
– Видите, князь, в каком ужасе мы прозябаем, – не город, а живая голгофа.