дом, где только сегодня на постой встал батальон гусар. Толстой так устал, что с разрешения генерала сразу же направился к гусарам и, войдя в дом, робко попросил разрешения побыть вместе с ними, пока не будет дана команда, где они с генералом остановятся.
– Мы супротив ничего не имеем, присоединяйтесь к нашему шалашу, господин корнет, – с улыбкой произнёс пожилой гусар.
Узнав, что он является адъютантом генерала Горчакова, один из них заметил, что князь в Бородинском сражении был ранен вместе с Багратионом.
– Вылечился и по распоряжению императора Александра Павловича срочно призван в его главную квартиру, которая располагается в Польше.
– Понятно, – со странным для корнета раздражением сурово заметил пожилой гусар, – русским воинам пора бы дать передохнуть. Страна от хранцузов очищена, и их великий Наполеон уже понял, что в Расею соваться не следует, а нам таперича пора бы домой. Смотри, корнет, как мы поизносились. – И он не постеснялся показать Толстому разорванную шинель и штиблеты с дырками. – Надо бы нас переобуть и накормить досыта, а потом думать о продолжении войны.
– Хватит, Никифор, стонать, – оборвал его унтер. – Ежели после серьёзного ранения генерал Горчаков прибыл, значит, наш амператор уже всё решил, и его никто не остановит!
– Садитесь, корнет, и перекусите с дороги. Вскоре сами всё поймёте!
– Скажите, пожалуйста, а вы императора Александра Павловича уже видели?
– А чего на него смотреть? Человек как человек, – равнодушно проговорил Никифор и, заметив суровый взгляд унтера, замолчал.
– Неужели он здесь, вместе с армией? – с удивлением спросил Толстой. – И его можно увидеть?
– Разумеется, корнет. Главная квартира от нас в десяти шагах, и завтра вы сумеете увидеть его императорское величество!
– Не может быть! – радостно прошептал корнет.
Унтер заметил в этом зелёном юноше ту наивную восторженную фигуру, для которой вой на – ещё не страшная действительность, где в любую минуту погибают сотни людей, и главное, он понял, что корнет не из породы ловителей чинов и наград. Будь он таким, не заглянул бы к ним, а побежал бы устроиться ближе к главной квартире. Поэтому он и усадил Толстого рядом с собой и подвинул ему чарочку, предлагая выпить для сугреву.
Вскоре к гусарам зашёл вестовой фельдмаршала Кутузова и, узнав, что адъютант Горчакова хорошо принят гусарами, приказал ему остаться здесь.
Толстой не успел прилечь на солому, лежащую в углу, как тут же забылся глубоким сном, который свой ственен молодым людям, уставшим после тяжёлой дороги.
– Смотри, Никифор, упал словно подкошенный и теперь за ноги выноси, не почувствует!
– Знамо дело, сколько проскакали, и всё без роздыху!
– Он мне понравился, что сюда приехал не около амператора виться, а служить!
– С чего ты взял?
– С того, что барина видно по походке, да и генерал Горчаков петиметра[4]