– отозвался Сэмюэль «Слэдж» Рурк. Его голос был низок и глух, будто исходил из самого нутра земли, по которой они ступали. Он дружески хлопнул по стальному листу ладонью, способной раскрошить череп. – Эту хреновину, похоже, ставили с расчетом на то, что сам дьявол будет ломиться. Хочешь, проделаю в ней пару лишних вентиляционных отверстий? Или предпочитаешь что-нибудь более… деликатное, вроде вскрытия консервным ножом?»
Снаружи, за пробоинами в стенах Национального музея Багдада, майское солнце испепеляло город, превращая его в подобие доменной печи. Раскаленный воздух клубился над руинами, а редкие, как предсмертные хрипы, автоматные очереди с окраин лишь подчеркивали агонию захваченного города. Здесь же, в катакомбах музея, властвовал сумрачный покой склепа. Прохлада была обманчивой, как улыбка потаскухи; тяжелый, затхлый воздух был пропитан миазмами тысячелетней пыли, острой вонью свежей плесени, едким запахом цемента от недавних обвалов и еще чем-то – едва различимым, с металлическим привкусом, отчего у Кэпа неприятно покалывало под ложечкой, а волосы на затылке вставали дыбом. Лучи тактических фонарей выхватывали из первобытной тьмы остовы разбитых витрин, груды опрокинутых стеллажей и сиротливые постаменты, на которых когда-то покоились артефакты давно исчезнувших цивилизаций, теперь ставшие добычей мародеров или просто мусором.
«Сперва заглянем ей под юбку, – ответил Торн, приближаясь к двери. Его рука в тактической перчатке скользнула по ледяному металлу. Ни единой щели, ни ручки – лишь массивный штурвал замка, который выглядел так, словно его не касалась рука человека со времен вавилонского столпотворения. – Док, держись рядом. Если Слэдж войдет в раж и разнесет тут все к чертям собачьим, понадобится кто-то с достаточно крепкими нервами, чтобы соскрести наши останки со стен и сложить в твой симпатичный вещмешок».
Даниэль «Док» Колман, их полевой хирург и ходячая медицинская энциклопедия, привычным жестом поправил очки на переносице, его лицо оставалось таким же бесстрастным, как у патологоанатома на пятом вскрытии за день. «К вашим услугам, джентльмены, в любое время дня и ночи, – его голос, тихий и лишенный эмоций, звучал почти гипнотически на фоне грубого солдатского трепа. – Хотя, не буду скрывать, гораздо приятнее иметь дело с пациентами, у которых все части тела на месте. Экономия шовного материала, знаете ли».
Лаки издал звук, похожий на кашель задушенной гиены. «Оптимист херов. Я почти восхищен. Если за этой бронированной красоткой нас ждет пещера Али-Бабы… то есть, этих… ну, ты понял… аккадцев, то первый мешок золота мой. В качестве компенсации за моральные страдания от необходимости ежедневно лицезреть твою постную физиономию, Док».
«Засунь свои мечты туда, где солнце не светит, Лаки, – Кэп окинул взглядом стальную преграду. – Слэдж, какие будут мысли у нашего главного разрушителя?»
Сэмюэль Рурк пожал плечищами, каждое из которых было способно выдержать удар тарана. «Обычная процедура для таких упрямых сучек. Немного С4 на петли, чуть побольше на замок – грамм четыреста этой радости должно хватить, чтобы превратить эту жестянку в дуршлаг. Будет немного громко, но, учитывая, что наверху уже почти все отстрелялись, думаю, на шум никто не прибежит оспаривать наши методы работы с культурным наследием».
«Принято, – кивнул Торн. – Действуй. Лаки, Док – держите лестницу. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь особо идейный потомок древних шумеров решил преподать нам урок истории свинцом и сталью».
Пока Слэдж с ловкостью опытного хирурга, почти с нежностью, размещал брикеты пластида на массивных петлях и вокруг штурвала замка, Лаки, привалившись к стене у лестничного проема, лениво обводил окружающее пространство стволом своей снайперской винтовки, похожей на изящную смертоносную гадюку. «Знаешь, Док, – протянул он, не отрывая взгляда от пляшущего луча своего фонаря, – есть в этом какая-то ирония, а? Тысячи лет вся эта рухлядь тут стояла, покрывалась пылью веков, ждала своего часа… И вот пришли мы – венец творения, соль земли – и… хрясь! Прогресс, твою дивизию».
Док не ответил, лишь его фонарь чуть дольше задержался на табличке с полустертой клинописью у соседнего, уже развороченного хранилища. «Что же они так оберегали, интересно?» – пробормотал он, обращаясь скорее к теням, чем к Лаки.
«Может, любимую тещу главного жреца, – осклабился снайпер. – Или его коллекцию засушенных скорпионов. Скоро узнаем… через…»
«Всем лечь, мать вашу! – рык Слэджа заставил их инстинктивно вжаться в пол. – Три… Два… Один!»
Взрыв был не оглушительным, а скорее тугим, спрессованным, будто лопнул гигантский внутренний нарыв. Воздух в подвале дернулся, как живой, с потолка градом посыпалась штукатурка и каменная крошка, мгновенно подняв такое облако пыли, что дышать стало нечем. Стальная дверь содрогнулась всем своим многотонным телом, выгнулась наружу, как грудная клетка под ударом кувалды, и с протяжным, раздирающим уши скрежетом металла о камень рухнула на пол, едва не расплющив любопытного Лаки, который попытался заглянуть в проем на долю секунды раньше положенного.
«Чтоб тебя черти драли до седьмого колена, Максвелл! – рявкнул Кэп, рывком оттаскивая его за разгрузку. – У