первый шаг должен сделать Рузский и никто другой!
Я мог бы только «пригласить» офицеров на собрание. Но кто бы туда пришел: 2 капитана и 10 поручиков и, может быть, еще кто-нибудь высший – из любопытства. И в конце концов гора бы родила мышь! Что можно сделать с 10 поручиками? А большевики получили бы предупреждение, и потом вообще на все было бы поздно!
Я прекратил разговор на эту тему, а потом сообщил отцу, что возвращаюсь на фронт в свою 32-ю артиллерийскую бригаду.
– Там, по крайней мере, – сказал я, – никто не поставит меня к стенке, а если возникнут какие-либо осложнения извне, то на фронте, как на границе: всегда будет возможность перебежать к австрийцам. Ждать здесь пассивно, пока за мной не придут, я не желаю!
– Подожди. – сказал отец. – Генералы (забыл фамилии этих двух генералов) и подполковник 18-й артиллерийской бригады Яскульский поедут на днях в Ростов к Алексееву и Корнилову, которые, по слухам, что-то формируют. Посмотрим, какие новости они привезут.
Я подождал, пока отец не сообщил мне, что эта группа вернулась ни с чем! Она была принята и Алексеевым, и Корниловым, которые заверили, что никакой армии они не формируют и что газетные сообщения не отвечают действительности.
Тогда я окончательно решил уехать, но – не мог! Ростов был взят большевиками, к счастью, всего лишь на 2–3 дня, казаки быстро освободили город. Я этим воспользовался и проскользнул достаточно гладко и в итоге благополучно прибыл в свою бригаду. Это было 21 декабря 1917 года.
Судьба Рузского, Радко-Дмитриева и 126 других генералов и прочих офицеров и высших сановников общеизвестна. Им недолго пришлось играть в винт и греться на солнце в парке! Покорные приказу Пятигорского председателя Совета Анджиевского, они поехали к нему на «регистрацию» и были порублены шашками.
Но мой отец уцелел: вопреки советам коллег, он этого приказа не исполнил, но замаскировался, поскольку это было возможно в таком небольшом городе, как Кисловодск, и дождался освобождения, ибо армия Алексеева и Корнилова, вопреки заявлению Кисловодской делегации, все-таки была сформирована! Но она должна была оружием прокладывать себе дорогу в Кисловодск, вместо того, чтобы на этом пути ее приветствовала бы «армия Рузского»!
Возможно, конечно, что мне следовало попробовать лично «уломать» Рузского, но его ответ на мое предложение, сделанное моим отцом, своей насмешливой формой казался мне окончательным. Быть может, так же мне следовало бы попробовать действовать в смысле ответа Рузского, но я всегда держался и держусь законности и против всякой партизанщины.
Но я удивлялся и удивляюсь до сих пор – неужели такая простая мысль, как создание «армии» в Кисловодске, только мне одному пришла в голову, одному из тысяч собравшихся на Кавказской группе Минеральных Вод, тогда как, по моему мнению, она должны была возникнуть в голове каждого! Но, по-видимому, это было, увы, так! Ведь потому-то в конце концов ничего и не вышло, и каждый пойманный покорно становился к стенке, а не пойманный – прятался, или бежал, хотя бежать-то