выжидала, поджав губы, словно давая ему возможность осознать собственную глупость. Светло-голубые глаза, такие же, как у всех здесь, казались ледяными, и от этого взгляда по спине пробежала дрожь.
Он пытался подобрать слова. Каждое из них казалось нелепым, неуместным. Всё происходящее рушило привычную картину мира. Он не знал, где находится, не понимал, почему она так смотрит, почему они все такие… одинаковые. Наконец, он выдавил:
– Если честно… я похоже память потеряла. Кажется, меня вчера ударили по голове. Я почти ничего не помню. Ни как сюда попала, ни почему я здесь.
Она хмыкнула.
– Ага, ударили по голове. Здорово. Ну, ладно, допустим. Но ты хоть понимаешь, где ты и что тут происходит?
– Понимаю, – соврал Миша, не зная, что ещё сказать в такой ситуации.
Он чувствовал себя потерянным. Если это игра, то слишком жестокая. Если сон, то почему он всё ещё не проснулся? Отчаянно пытаясь удержать её внимание, он рискнул:
– Почему здесь только девушки? Где все остальные? Где мужчины?
Её глаза стали круглыми, как у рыбы. Она на мгновение замерла, а потом медленно, как будто проверяя, не шутит ли он, произнесла:
– Ты… серьёзно? Какие ещё мужчины? Ты совсем больная, что ли?
Миша понял, что ляпнул что-то не то. Совсем не то. Она смотрела на него, как на полного психа. Оправдываться было поздно, но он попытался:
– Это… это всё из-за удара по голове. Всё путается. Наверное, я просто… не так выразилась.
Девушка медленно покачала головой.
– С твоим характером удивительно, что ты вообще ещё жива. – Её голос был едким, но уже без прежней остроты. Во взгляде появился оттенок подозрения.
Миша замолчал. Он не знал, что сказать. Только догадывался, что сказал лишнего. И теперь вопросов было больше, чем он мог объяснить.
Нита села на пол напротив Миши, скрестив ноги, и устало вздохнула. Взгляд был усталый, раздражённый, но с оттенком любопытства.
– Ну ладно, слушай. Только давай договоримся сразу: если потом вспомнишь, что к чему, и начнёшь ржать надо мной – я тебе устрою.
Миша кивнул, стараясь сохранить лицо. Он был напряжён, но Нита, похоже, решила не останавливаться.
– У нас тут всё просто. Агрокомплекс. Баллы решают всё. Делай, что велят, приходи на работу вовремя, не качай права, выполняй норму – будешь жить. Не хорошо, но сносно. Получила штраф – падаешь ступенькой ниже. Ещё один – ещё ниже. И так, пока не скатишься до самого дна.
Она отвела взгляд, голос стал тише:
– А дно – это свинарник. Туда не хочет никто. Потому что там ты уже не человек. А… даже не знаю. – она помедлила, – чирка штопаная.
Миша насторожился. Это слово он уже слышал, но понятия не имел, что оно значит. Нита, кажется, уловила реакцию и пояснила:
– Так здесь называют тех, кто умудрился получить штрафы за самое позорное нарушение. Потеряла девственность, а потом тайком её «восстановила». Вроде бы как ничего и не было, но все в курсе. И вот выходит