еврей? Ведь Маркса или Эйнштейна можно только в шутку назвать евреем «ядрёным» или «ядерным». Их достижения в философии или физике никак не могут служить объективным критерием еврейства. Несмотря на то, что время от времени какой-нибудь светский еврей-«фундаменталист» декларирует свою альтернативность еврею «религиозному» и заявляет свое несоблюдение традиций как идеологию, тем не менее в социологии принято включать в «ядро» людей с четко выраженными еврейскими религиозными и (или) этническими признаками и еврейским самоопределением. Вокруг этого центра располагается оболочка из членов общины, не подпадающих под те или иные критерии.
Стремление к государству
Если социологический центр принадлежит евреям этническим и традиционным, то где находится центр идеологический? На чем основывается еврейская национальная идеология, появившаяся вместе с другими европейскими национальными идеологиями, ставшими основой современных национальных государств?
После Просвещения европейский светский человек упорно искал замену уюту лона матери-церкви. Начиная с Макиавелли, он пытался сменить религиозную общину на политическую, на государство как национальный дом. Гуманисты-рационалисты и романтики, теоретики и практики, каждый по-своему вносили лепту в строительство современной национальной идеологии. Если рационалисты Просвещения вынуждены были примирять требования универсального разума с уникальностью формы исторически сложившегося национального «общественного договора», то у романтиков трудности состояли в собирании отдельных мятежных личностей под общую крышу национальных чувств и национального духа. Теоретики декларировали общественный договор и благо государства, а практики настаивали на том, что только родственная любовь большой семьи-нации может противостоять эгоистическим стремлениям человека, освобожденного от непосредственной ответственности перед посланцами Всевышнего на земле. При этом для обоснования своих тезисов все дружно ссылались на ветхозаветный народ.
Таким образом, по мере ослабления как структуры организованной религии, так и жесткой сословной иерархии, связи людей друг с другом и с властями становились более гибкими. Вертикальные башни жестко пригнанных друг к другу устойчивых кубиков сменялись свободно перекатывающимися шариками. Традиционные местные, религиозные, этнические связи распадались, и объединить и придать этим отдельным элементам форму мог только общий «мешок» государства. Основанное на традиции династическое правление, преобладавшее ранее, замещалось безликой рациональной-бюрократической властью модерного государства25. Смыслообразующие и объединяющие функции постепенно стала брать на себя идеология, в частности идеология национальная.
Начиная с XIX века, многочисленные этносы Европы занялись обустройством собственных национальных домов