исторически обрушившиеся на еврейский народ.
При слове «гора» глаза сами поднимаются вверх, в нем присутствует ощущение значительности и мощи. В сочетании с ним слово «храм» ассоциируется у светских людей в первую очередь с царем Соломоном (Храмом Соломона называли христиане сооружение, построенное позднее арабами на Храмовой горе). От Соломона ассоциации переходят к древнему израильскому царству, которое под его властью достигло максимальных территориальных завоеваний, богатства и силы. Храмовая гора могла бы служить символом еврейского строительства и политической власти. Находящиеся на ней сооружения (мечеть Омара и Эль-Акса) должны были бы стать не действующими мечетями, а памятниками непрерывной истории еврейской общины Иерусалима, пережившей власть римлян и византийцев, крестоносцев, арабов и турок.
Но этого не произошло. Без Храма у Стены плача от всей великой еврейской истории в памяти остаются только угнетения и унижения: то, как завоеватели вавилоняне, а позднее и римляне разрушили Храм и столицу и распахали развалины. Так же, как христианские и мусульманские завоеватели часто не разрешавшие евреям молиться на святом для них месте, сегодня поступает израильская полиция. Символом успеха арабского восстания – «интифады» – стали камни, которые арабы бросают сверху вниз на молящихся у Стены. Находящийся рядом другой символ Сиона – окруженный арабскими свалками древний город Давида – также предлагает не «алию» – восхождение, а нисхождение, спуск в места раскопок, очищенных от культурного слоя, не возрождение, а пыль археологических памятников.
Сегодня состояние Храмовой горы служит лишь символом разрушения и варварства. Проводя свои строительные работы, арабское управление святыми местами (Вакф) целенаправленно разрушает все следы еврейского присутствия. Израильским археологам разрешается только присутствовать при раскопках, но не вмешиваться в их ход. Поднимаясь туда в последние годы, я с грустью наблюдаю, как отброшенные ценнейшие археологические артефакты смешиваются с грудами строительного мусора. Историки и археологи всего мира выражают возмущение последовательным разрушением одной из самых древних исторических реликвий. И все это, увы, происходит под властью нашего, еврейского государства…
В отличие от Храмовой горы, Стена Плача (как и другой популярный национальный символ – музей Катастрофы) ассоциируется не с активностью, а с пассивностью, не с возвышением, а с унижением, не с будущим, а с прошлым. Она объединяет евреев не для деятельности, а вследствие гонений – общей судьбы, полной унижений и опасностей. Получается, что нас объединяет не наши положительные ценности, а внешние гонения. Как будто мы находимся здесь не для воплощения уникальных национальных задач, а лишь по праву бедных и гонимых, ищущих убежища. Нас приглашают оплакивать былое величие, но не нарушать запрет завоевателей, определивших нам место