фигура вдали, приближающаяся. Высокая, в чёрном одеянии, с глазами, как горящие угли.
Каждый раз она просыпалась в холодном поту. Сердце стучало, как сумасшедшее.
«Он идёт…» – звучало внутри.
«Кто – он?» – спрашивала она себя.
Ответа не было.
Но с каждым утром страх превращался во что-то другое, в ожидание.
Она чувствовала, что кто-то должен прийти. Кто-то, кто изменит всё. Кто разрушит эту пыльную, глухую тишину, в которой её держали с детства.
Она поднесла лепесток к глазам. Он дрожал на ветру, но в руке его качало сильнее, чем должно было быть. Как будто невидимая сила пронизывала воздух, землю, её саму.
«Я становлюсь другой…»
То, что раньше было лишь предчувствием, теперь зудело под кожей. Иногда, болью в висках. Иногда странным покалыванием в ладонях, особенно когда она прикасалась к живому. Растения как будто отзывались, дышали вместе с ней, особенно ползучий зов. Сегодня, когда она брала банку, его листья словно шевельнулись.
Лисса вжала пальцы в виски.
– Что со мной происходит?
Но Лисса чувствовала: её дар просыпается. Никто не даст ответа. Авенелла не скажет она боится, как и все здесь.
Глава 2 Несчастный случай
– Держи корзину крепче, балда, – рявкнула Авенелла. – Если уронишь корень северника, будешь полдня его из навоза выковыривать.
– Он выскользнул, – пробормотала Лисса, поднимая с земли свёрток, – его нельзя класть рядом с лисовником, они начинают гнить.
– Ах ты ещё и умничаешь? – травница смерила её колючим взглядом. – Говорила я тебе, не соваться в лавку, пока голова в облаках.
Лавки и прилавки тянулись вдоль центральной улицы, от кузни до колодца. Пыльный камень под ногами был выстлан соломой, чтобы не скользили лошади. Они шагали через рынок. Ярмарочный день случался раз в две недели, тогда деревня просыпалась раньше солнца, и воздух звенел от гомона, запахов и тяжёлых телег.
В этот день торговали всем: кожами, сыром, тканями, рыбой, копчёным мясом, заговорами от сыпи, свечами и даже «проклятым» оружием с севера у Мельдора-старьёвщика.
Люди шумели, смеялись, спорили, а дети вертелись возле карамельщика, тот угощал палочками с мёдом и рассказывал сказки, которые сам же и выдумывал на ходу.
– Ой, это ваша девочка? – донёсся женский голос из толпы. – Как повзрослела-то! Такая… хм… необычная у неё внешность. Глазки, словно из разных историй.
– Не девочка она мне. Рабочая. – Авенелла цыкнула и двинулась дальше, не оглядываясь.
Лисса стиснула пальцы на ручке корзины. Плечи были напряжены, как будто сама атмосфера рынка стала колючей, царапающей. Всё раздражало: крики, вонь, жара, и особенно какая-то тревога внутри. Сегодня она ощущалась сильнее, будто воздух тяжелеет с каждой минутой.
– Убери волосы с лица, – бросила Авенелла, когда они остановились у прилавка с сушёными травами. – Не вздумай снова глазом кого-то испугать. Ты и так вся как… воронье предзнаменование.
Лисса молча заправила прядь за ухо. И вдруг,