не совсем отсыпного, – сказал прапорщик. – До обеда, конечно, он будет спать, а потом дров для костра нарубит, рыбки наловит. Как, ушица-то понравилась? То-то, это вам не полковая баланда из общего котла.
Никита решил лечь пораньше, чтобы накопить силы для предстоящего побега, но уснул он, в результате, позже всех, пока все не угомонились. И спал он так крепко, что долго не мог понять, где находится, когда его растолкал Масленников:
– Эй, дрыхло, вставай.
– А? Чего надо? Кто это?
– Да тише ты, разбудишь всех. Твоя смена.
– А, я щас.
Тапуков вылез из кузова, где он спал у самого заднего борта. Уступив место товарищу, спросил:
– Как, тихо тут?
Масленников хекнул:
– Хе, да кому мы нужны здесь, в тайге. Добрые люди в постелях спят и сладкие сны видят. – Масленников зевнул. – Правда, вон там, на сопке, сидит какая-то гадина – не то филин, не то сова – и так жутко орёт. И вроде бы глаза светятся, вот такие, как два фонаря. – Он сложил пальцы рук в кольцо.
– А я не слыхал ничего, – ответил Никита.
И в этот момент раздался дикий, пронзительный и долгий крик.
– Во, слышишь? Я же говорил, орёт какая-то гадина, – зашептал Масленников. – Ну, ладно, ты давай бди, а я спать хочу. На. – Напарник протянул ему автомат. – Только ты учти, патроны холостые – прапор перестраховался. Если что, стреляй.
Когда Масленников залез в кузов и затих, Никита долго всматривался в темень, словно хотел что-то там найти, но ни на сопке, ни в тайге не увидел никаких фонарей, о которых говорил его напарник. Ленивый молодой полумесяц то прятался за облаками, то снова всплывал на тёмной поверхности неба, усыпанного звёздной крупчаткой. Минут через десять Никита залез на первую ступеньку железного трапа, перегнулся через борт и тихо спросил:
– Масленников, ты спишь?
Но ответом ему были лишь храп, посвистывания и сопение.
Издалека снова донёся стук железнодорожного поезда. «Пора», – подумал Тапуков. Он осторожно положил автомат около спящего Масленникова и тихонько слез с трапа. Никита знал, что за побег с оружием могут впаять приличный срок – это им часто и популярно объясняли на политинформации. А без оружия в тайге страшновато. Поэтому он нашёл у костра среди посуды кухонный нож и сунул его за ремень. Дорога вела в темень, в густоту леса, но Никита смело шёл, как он думал, навстречу своей судьбе. До железной дороги километра четыре, не больше, значит, максимум через час он будет там. До станции, через которую они проезжали, еще километра три. А это значит, что к тому времени, когда проснётся отделение, поезд помчит его к родным краям.
Через несколько минут Никита обернулся, но машины уже не увидел, в том месте лишь серебрилась под луной блёстка ручья. Он ускорил шаг. Дорогу было видно хорошо, светлый гравий выделялся среди зарослей кустарника и травы. Хуже стало, когда он вошёл в хвойный лес, заросший внизу лиственным подростом.