от кого-то.
– А не припомните точно, что он кричал, – не отставал Костомарь.
– Непонятно было. Что-то вроде «гадина», «пыж, пыж», «вари, вари». Что-то подобное.
– Может, он кричал «кыш, кыш»?
– Может, и так, – согласился Дарагай. – Жалко парня. Ведь он после этого совсем белый стал, поседел. А ведь чернявенький был. В выходные надо бы съездить к нему, навестить. Жена обещала пирогов для него напечь. Эх. Ну, помог я тебе чем-нибудь, уфолог?
– Спасибо, помогли. Необычный случай.
– Так ты этими, – Дарагай ткнул пальцем в небо, – инопланетянами занимаешься? Ты уж, поверь, уфолог, инопланетяне тут не при чём.
Заблудилась
Прошло две недели, как Лукерья жила вместе с дедом Устином в тайге. Она уже догадалась, с какой целью её привезли на заимку, когда в первые дни после разных отваров и травяных шариков, которыми потчевал прадед, её постоянно клонило в сон и тошнило. В одно утро она проснулась и увидела, что лежит в избе одна. Она долго наблюдала, как сумрачная синь в избе постепенно сменяется голубизной, затем светло-зелёным светом, отражённым от травы и деревьев, а потом светло-жёлтым цветом дня.
Деда долго не было. Она вздохнула и села на край дощатой лежанки. Луша почувствовала, как по всему телу разливается слабость, голова кружится, а её даже в сидячем положении слегка покачивает. Но, что порадовало Лукерью – на этот раз её не тошнило. Она улыбнулась бледными губами и подумала, что всё не так уж и плохо. На столе она увидела миску, прикрытую полотенцем, чайник, хлеб в целлофановом пакете, но есть совершенно не хотелось. Девушка встала, посмотрела себя в зеркало и ужаснулась: одета она была в те же джинсы и серую водолазку, которые одела ещё дома: она почувствовала, что от неё неприятно пахнет прокисшим потом и чем-то ещё сладковато-приторным Её передёрнуло от омерзения к самой себе. Захотелось сразу же пойти в ванную, встать под душ и смыть всю эту грязь. Только где взять ванную в этой глухой тайге. Она про себя усмехнулась, подумав: «Докатилась, девушка, живешь в лесу, как дикарка, и нет никого рядом: ни родных, ни друзей».
Но ей в этот момент почему-то и не хотелось в город с его цивилизованными благами, с надоевшими тусовками и друзьями. Единственное, что ей сейчас хотелось, так это помыться, почувствовать себя чистой и посвежевшей. Ладно, хватит нежиться! Луша решительно направилась к выходу, её слегка качнуло, но она сделал шаг, ещё один – ничего, передвигаться может, значит, всё будет в порядке. Она нашла в вещмешке свои трусики, бюзик, мыло, полотенце, зубную щётку с пастой и вышла из избы. Снаружи было безветренно, свежо после ночи, но тепло – разгулявшееся солнце уже нагревало землю, калило лицо и спину, когда девушка спустилась к речке.
Луша нашла небольшую песчаную заводь, огороженную старым высоким ржавым камышом, среди которой из воды уже пробивалась тёмно-зелёная поросль. Она огляделась, словно ища посторонние взгляды, и усмехнулась,