можно заблудиться, когда виден главный ориентир – речка, когда ты знаешь, в какой стороне находится дедова заимка, когда с южной стороны светит солнце. Девушка была уверена, что через час-другой она выйдет к избе. Вот небольшой распадок, снова подъём, и ещё небольшая низина. Лукерья стала взбираться на очередную верховинку, но одолеть её не смогла. Камни ускользали из-под ног, осыпались вниз. Луша чертыхнулась, несколько минут посидела на поваленном дереве, подумала и решила возвращаться по старому, знакомому пути. Вот снова небольшой подъём, вот и распадок, так похожий на тот, который она преодолевала с час назад. Речки не видно, но солнце будто бы светит с той же стороны: оно было сначала справа, а сейчас слева. Значит, она идёт правильно. Но почему же попадаются незнакомые камни и новые завалы из леса. Да и стало как будто темнее. Нет, видно, она свернула не в ту сторону. Луша решила вернуться назад, а потом найти тот путь, по которому она пришла сюда: поглядев на пробивающееся сквозь густые кроны деревьев солнце, она повернула назад.
Через полчаса, поняв, что окончательно заблудилась, Лукерья села на обомшелое поваленное дерево и расплакалась. При этом сквозь слёзы она ругала себя самыми распоследними словами, как будто ругала не саму себя, а кого-то другого:
– Дура, самая настоящая дура! И зачем ты только пошла в этот проклятый лес, что тебе на месте не сиделось! Кукуй вот теперь здесь. Слопают тебя волки или косолапый задерёт. И найдут от тебя только косточки. – А темнота сгущалась прямо на глазах, превращаясь в один тёмный клубок. Вся дрожа, в страхе Луша закричала: – Мама, мамочка! Дедуша! Где вы? Эй, кто-нибудь, помогите!
Сколько она так кричала, девушка не помнила. Она вдруг услышала какие-то неясные шорохи, скрип камней под чужими шагами, треск сухих сучьев. В сером свете она не могла рассмотреть, кто это мог быть. Ей стало невероятно страшно, хотелось закричать от ужаса и в то же время она боялась подать голос. Лукерья просто остолбенела. И тут она услышала знакомый голос:
– Зачем кричать, я слышу.
Луша была уверена, что этот голос и спокойный выговор она слышала, но кто именно говорил, она определить не могла.
– Кто это? – почему-то шёпотом спросила она.
Только сейчас она увидела не силуэт, а, скорее, тень человека, которая села на камень. Она что-то сунула в рот и чиркнула спичкой. И только сейчас, когда пламя осветило лицо, Луша бросилась к нему и закричала:
– Дядя Актанка, дядя Актанка!
Егерь спокойно ответил:
– Зачем так кричать, зверей напугаешь.
Так именно и сказал: «напугаешь», а не «распугаешь». Девушку обидело равнодушие охотника, она дрожащим голосом сказала:
– Дядя Актанка, я… я заблудилась. Если б не вы, я бы пропала…
– Человек не может пропасть в тайге, – отвечал егерь. – Тайга ему – родной дом. Зачем ему здесь пропадать.
Иван Актанка