проснувшись и умывшись в последний раз в пойме реки, они наспех позавтракали и собрались в путь.
Дверь в пещеру надежно закрыли и загородили большими камнями, оставив внутри все так, как было за время их жизни.
Вскоре после их ухода, они так же обрастут мхом и покроются удивительно вьющейся растительностью, дающей свои горьковатые плоды, которые никак не годились в пищу.
Но это будет потом, спустя года, а пока мать и сын, молча, прощались с сохранившим им жизнь и давшим оплот жилищем, а также со всем тем, что его окружало.
Слезы ручьем устилали глаза Марии, а ноги отказывались повиноваться, но все же она пересилила себя и, развернувшись, сделала первые шаги навстречу идущей судьбе своего сына.
Мальчик также пошел следом, а вскоре и вовсе опередил мать, которая вела за собой их старую кормилицу – козу.
Животное, наверное, тоже чувствовало этот уход и жалобно подавало голос, озираясь по сторонам и порою не желая идти дальше.
Но сила верхнего повиновения все же заставила их идти, не смотря на всю боль обид и на неуверенность в завтрашнем дне.
Они шли по давно не топтаной дороге, и только пыль, поднимающаяся от их босых ног, говорила о том, что она до сих пор жива, и не совсем утратила свою способность к воспроизведению живости движения.
После, она медленно ложилась обратно, заполняя сделанные ногами людей и животного небольшие углубления, но все же не до конца.
Боль наполняла их сердца, а души немного тревожились. Но боги не переживали за них.
Они знали, что те, кто внизу, выдержат еще не одно испытание, которые только начинались, и которым не было истинного счета во всех последующих человеческих жизнях. Исповедь общего греха таила в себе несусветную загадочную силу, простирающуюся вглубь веков и вглубь человеческих усилий в опознании своего существования.
Человек только начинал свое первое восхождение, как действительно звучало бы это слово в его же устах. Вера спасала народы, но то была вера не в их бога, не в человеческого.
И наступило время показать им Его. Того, Кто не запятнал бы честь человеческую и, созревая любую силу вражды к себе людскую, уподобил бы ее просто добру.
Великая сила веры в богов, но она ничего бы не стояла, если бы не заслужила ее подтверждения на Земле в среде самих людей, а не небес.
«И будет восхваленной Его сила, и да изнеможет боль и голь, и пропадет всякая тварь с лица Земли, и нечисть сгинет подручная, и ниспадет на головы люду новая сила, облаченная в рясы веков и утолящая жажду повиновения и покорения силе всесветской и незлодышащей. Да, будет оно так».
Так говорила одна умная книга о жизни, и уже тогда начиналась писаться эта священная история.
«И святость ее из пророчеств языков состояла», – так скажут опосля. Но тогда этого не было и вовсе не думалось, что когда-либо так может случиться.
Время закрывало одну тайну и открывало другую.
Занавесь небес была чем-то сходной с занавеской