Евгения Рекстон была стройной молодой женщиной, чуть выше среднего роста, которая привыкла к тому, что ее называют высокой и элегантной. У нее были благородные черты лица, и в целом она производила впечатление симпатичной особы, разве что чуточку бесцветной. Одета она была приличествующим случаю образом, хотя и очень скромно: в платье сизого крепа, строгий цвет которого недвусмысленно свидетельствовал о том, что она носит траур. Волосы ее, уложенные в высокую прическу, отличал цвет, средний между каштановым и золотистым. Руки и ноги у нее были узкими, а грудь – довольно худой, хотя и редко выставляемой на обозрение, поскольку ее матушка решительно возражала против корсажей с низким вырезом (как, например, тот, что украшал платье мисс Стэнтон-Лейси). Она была дочерью графа и, хотя старалась не гордиться этим публично, прекрасно сознавала свое высокое происхождение. У нее были изящные манеры, и она искренне стремилась к тому, чтобы в ее обществе люди чувствовали себя легко и непринужденно. Евгения вознамерилась проявить особенную снисходительность по отношению к Софи, но когда встала пожать ей руку, то обнаружила, что смотрит ей в лицо снизу вверх, а в таком положении трудно проявлять снисхождение. На мгновение она даже рассердилась, но тут же взяла себя в руки и со спокойной улыбкой негромко обратилась к Чарльзу:
– Какая высокая эта мисс Стэнтон-Лейси! Рядом с ней я чувствую себя карлицей!
– Даже слишком высокая, – согласился он.
Она не могла не радоваться тому, что кузина явно не привела его в восторг, поскольку, даже рассмотрев, что Софи далеко не столь красива, как она сама, у мисс Рекстон сложилось стойкое убеждение, что она столкнулась с яркой и удивительной молодой женщиной. Теперь она признала, что ее ввели в заблуждение большие и ясные глаза Софи; а вот остальные ее черты были не столь замечательны. Евгения произнесла:
– Пожалуй, но совсем немного; в остальном же она очень мила.
Софи тем временем подошла к тете и присела рядом с ней, и только тогда Чарльз заметил маленькую, словно игрушечную, левретку, старательно жавшуюся к юбкам своей хозяйки и явно испуганную таким количеством незнакомых людей. Удивленно подняв брови, он сказал:
– Кажется, у нас две гостьи. Как ее зовут, кузина?
Он опустил руку, подзывая к себе собачку, но Софи ответила:
– Тина. Боюсь, она не пойдет к вам, поскольку очень застенчива.
– О, пойдет, да еще как! – отозвался он и щелкнул пальцами.
Софи почувствовала, что ее раздражает холодная самоуверенность Чарльза, но, увидев, что он оказался прав и ее левретка кокетливо предлагает ему свою дружбу, простила его, решив, что он не может быть настолько плохим, как его изобразили.
– Какое славное маленькое создание! – приветливо заметила мисс Рекстон. – Обычно я неодобрительно отношусь к животным в доме – моя мама, дорогая леди Омберсли, не соглашается иметь даже кошку, – но уверена, что ваша