идей, высказанных нашими предшественниками, на разрешение задач, которые, быть может, и не грезились им и которые могли принять ясные очертания только в конкретных условиях современной действительности.
…Чем самобытнее, сильнее, оригинальнее, глубже ум ученого или мыслителя, тем активнее его мышление именно в том состоянии, которое зовут «обучением», «воспитанием», «усвоением традиций». Уже вступая в круг чужой мысли, ум великого ученого отбрасывает в его пределы тень собственного исполинского роста. Даже восхищаясь обаянием теорий и идей, которые он может вычитать у предшественников или воспринять от своих непосредственных учителей, мыслитель крупного ранга бросает эти идеи, как руду, в накопленный горн собственной мысли, с ее новыми, всей обстановкой и классовым окружением поставленными перед ним вопросами и задачами. Через его сознание чужие мысли проходят, как вода через фильтр: они как будто остаются теми же и в то же время появляются, выходя из фильтра, уже новыми»[101].
Таким гениальным мыслителем был К. Маркс, а потому его научное творчество не может быть объяснено и выведено как прямолинейное воспроизведение идей, высказанных его предшественниками, как простой синтез их учений и теорий. Так, один из современных интерпретаторов экономического учения К. Маркса безапелляционно заявляет: «Сочетание преемственности и самобытности в экономической мысли Маркса отразило главную особенность ее происхождения: она сформировалась как синтез политической экономии Д. Рикардо и философии Г. Гегеля. В своем представлении об экономике как объекте познания Маркс следовал за Рикардо; в своем подходе к осмыслению этого объекта он руководствовался методом Гегеля»[102].
Подобное толкование фальсифицирует, вульгаризирует довольно сложный и многоплановый процесс становления марксистской теории. Как справедливо отмечал В. Ф. Асмус, «кто захотел бы вывести великие научные идеи, созданные К. Марксом, из философских, исторических и экономических учений его предшественников, тот показал бы только полное непонимание их действительного генезиса. Это не значит, конечно, будто Маркс ничему не учился, не имел никаких учителей и предшественников, не усвоил никаких традиций, не испытал никаких влияний. Как все великие деятели науки, Маркс всю жизнь непрерывно и упорно учился. Более того, для Маркса характерно стремление в каждом вопросе, который он перед собою ставил, как свой вопрос, иметь полное, точное, исчерпывающее представление обо всем, что по этому вопросу сделано, высказано, опубликовано его предшественниками»[103].
Теоретически осмысливая их идеи и теории, К. Маркс выработал свое учение, все составные части которого – философия, политическая экономия и научный социализм – представляют собой целостную систему взглядов, образуют стороны единого научного мировоззрения, являющегося одновременно идеологией пролетариата. Каждая из этих частей обладает спецификой,