вложении денег.
– Ты выжила, – сказали они. – Считай, что тебе повезло.
После того как они убили моего сына, они отняли у меня последнюю часть свободы.
Возьмите заготовленную руту, три унции; венецианскую патоку, одну унцию; камфару, восемь зерен; янтарное масло, шестнадцать капель; смешайте.
Успокаивает низменные инстинкты, сдерживает горячий нрав, укрепляет связки. Можно сказать по опыту, что она очень полезна для истеричных женщин, тем не менее некоторые не могут избавиться от сильной отрыжки, которую вызывает янтарное масло.
Мне самой было все равно, останусь я жить или умру, но я не могла противиться воле к жизни.
Когда мои мысли немного прояснились, я начала прикидываться более слабой, чем была на самом деле. В моей голове роились мятежные идеи. Я не собиралась оставаться в монастыре навсегда, что бы там ни говорили. Я лежала на соломенном тюфяке, строя планы на жизнь за стенами монастыря.
Мой любимый часто обижал меня, говоря, что он редко видел такую актерскую игру даже на сцене. Поскольку в его присутствии я постоянно играла, то считала себя неплохой актрисой.
Так мне в голову пришла идея убежать из монастыря, стены которого не были такими непроницаемыми, какими казались на первый взгляд, и стать актрисой в одном из театров Венеции. Мне казалось, что это очень просто. Когда я выздоровею, я выскользну из монастыря, отправившись куда-то по поручению, или убегу, использовав ключ. Мое произношение и аристократические манеры обеспечат мне успех на любом прослушивании. Я думала, что чертовски обаятельна, и моя уверенность в себе оставалась непоколебима, несмотря на болезненное потрясение, которое я пережила.
Я не учла, что мое положение в монастыре изменилось. В то время как другие распутные монашки могли легко покидать монастырь, отправляясь на поиски приключений, меня сторожили днем и ночью. Мой ключ к внешнему миру исчез во время послеродовой болезни. Мне дали понять, что моим родителям каким-то образом сообщили о моих недавних похождениях, из-за чего они распорядились усилить надо мной контроль. Я этому не поверила. Я иногда спрашивала монахинь, охранявших меня, не мой ли возлюбленный заплатил им за это, но они неизменно качали головами.
– Ваши мама и папа, – ухмылялись они. – Они пекутся о малютке дочке.
Потом они становились свидетелями настоящих истерик – криков, разорванной одежды. Я даже билась головой о мраморные дверные косяки. Мучители же оставались бесстрастны, запирая ржавыми ключами три замка, которые врезали в дверь моей кельи после родов. Возле моей двери всегда дежурили минимум две монахини, и когда они вносили мне еду и воду, к ним всегда присоединялась третья.
От моего возлюбленного я не получала ни единой весточки. Я решила, что без ребенка, который привязал бы его ко мне, он считал меня тем более опасной для себя. Я была просто еще одной надоедливой