позавтракать.
Вода закипала невероятно медленно. Став её заложником на несколько бесконечно тянущихся, как змеистые столбики мелких пузырьков, секунд, я неотвратимо, ещё и ещё, мысленно возвращаться к обстоятельствам последних нескольких дней. Чем дольше я думал о таинственном приглашении встретиться, тем больше мне хотелось связать его с молчанием моего шахматного партнёра. Разумеется, без единого чётко выраженного разумного основания. Интуитивно. Это была какая-то странная уверенность, не поддающаяся точному определению или анализу: меня, как больного, и несмотря ни на какие противопоказания, тянуло ехать, чтобы реально уже связать эти два события. Поступок абсолютно бессмысленный и нелогичный. Но попробуйте детально, психоаналитически разложить акт пинка, которым вы отправляете подальше оказавшийся в поле вашего внимания мирно застывший в углублении асфальта школьной площадки детский мячик, неважно куда, просто подальше, в другую асфальтовую дыру, например. Невозможно! В вас просто вдруг возникло желание, несмотря ни на что и вопреки всему и, особенно, вопреки здравому смыслу.
В девятнадцатом веке скромный писатель-беллетрист написал бы, что всё было против того, чтобы главный герой ехал в город «Н», но несмотря ни на что…
Вода закипела. Влив её в любимую медную кофеварку с кривой ручкой, я вернулся в кабинет и, оставив кофе настаиваться, зачем-то снова открыл сайт любопытного бистро, где меня встретило примерное повторение уже виденной сцены. Заказывать ли столик? Отдаваться неоформленным желаниям без борьбы не хотелось. Кроме того пора было приниматься за работу, ведь клиенты ждать не любят… Оставив в стороне гамлетовские вопросы – Берлин или не Берлин, ехать или не ехать – быстрым и решительным движением я убрал с экрана ресторанный зал и открыл договорное право.
Возвращаться к ресторанной загадке я не стал даже вечером: после кропотливой работы над мучившим меня творческой куцестью договором поставки, заказанным нудным клиентом, хотелось коньяку и пустоты. Всё само собой решилось утром, во время обыкновенного получаса безделья. Как кто-то сказал: от судьбы не увернуться, а если увернулся – значит, не судьба.
Всё вышло просто, в три движения. Моего шахматиста в клубе не было, а с другими играть не хотелось. Раз. Тогда я подключился к компьютеру Тимура, чтобы покататься на его гоночных машинах, но через минуту был остановлен бдительной полицией и лишён водительских прав. Два. (Дело было не в нарушении правил, а в том, что сынок творчески подходил к блокировке своих электронных игр. Придирчивая полиция – было творение именно его мозга и рук.) Мне ничего не оставалось, как посетить «Элефантен». Три.
То же изображение слонёнка на входе, тот же интерьер. Я приблизился к бару, за которым находился уже другой слонёнок, похожий на первого («Семейное предприятие», – подумал я.), и на этот раз поставил галочку в бланке бронирования столика.
– Благодарю