знатного венецианца держались, как будто были на вилле стратига Пелопоннеса не гостями, а хозяевами: бродили, где хотели, делали, что им нравилось, и постоянно приставали к служанкам, не смевшими на них жаловаться. Правда, по отношению к жене лекаря слуги Морозини не позволяли себе больших вольностей, но не стеснялись отпускать в ее присутствии сальные шутки. Прилично себя вел один Феделио – тот самый пожилой угрюмец с пегой бородой, на которого Аза обратила внимание, когда венецианцы только прибыли.
Не желая видеть наглых слуг знатного гостя, Аза почти не выходила из своих покоев. Она пряла, шила и вышивала, постоянно думая при этом о Вадиме и дочери стратига. То, что он при упоминании Евдокии всегда морщился, вызывало у его жены только еще большие подозрения. Однако прямой вопрос Аза мужу не задавала, потому что боялась ответа. Все-таки пока она, мучаясь от неизвестности, сохраняла надежду.
«Если я пойму, что Вадим меня разлюбил, то не смогу жить», – повторяла Аза.
Из-за своих душевных терзаний она чувствовала обиду на мужа и порой испытывала желание ему досадить. Напряжение в их отношениях все нарастало.
Однажды во время утренней трапезой стратиг вдруг предложил Азе навестить больного венецианца. Она удивилась такому предложению.
– Морозини жалуется на бестолковость наших служанок, – сказал Нихерит. – Они не всегда его понимают.
– Моя жена – не служанка, – вмешался Вадим.
Аза поняла по интонациям его голоса, что он не только недоволен, но даже рассержен, и это вдруг вызвало у нее мстительное удовлетворение.
– Я обязательно навещу больного, – пообещала она стратигу.
У Вадима синева глаз стала темной, как сапфир, что с ним происходило тогда, когда он бывал в гневе. А по губам Евдокии скользнула торжествующая усмешка. Аза сразу пожалела о собственной опрометчивости, однако от данного ею обещания уже невозможно было отказаться.
– Это мой долг, как христианки, – кисло добавила она, чувствуя, как у нее на щеках выступает предательский румянец.
Вадим молча отвел взгляд в сторону.
Когда после завтрака он и Аза вышли из зала, она виновато спросила:
– Ты сердишься на меня?
– Нет, не сержусь – ответил он, явно кривя душой.
Видя, как расстроен муж, Аза забыла свои обиды на него и разозлилась на себя.
– Прости меня, – умоляюще попросила она, – но мне трудно было отказаться. Если тебя это очень огорчает…
– Ступай, – сухо прервал ее Вадим,
– А когда ты будешь у него? – спросила Аза дрожащим голосом.
– Прямо сейчас.
– Я пойду с тобой.
Вадим окинул жену внимательным взглядом.
– Ты хочешь навестить его при мне?
– А при ком же еще? – удивилась она. – Ты же мой муж. Не пойду же я к постороннему мужчине одна.
Покои, выбранные стратигом для Венченцо Морозини были лучшими в доме, а находились они на втором этаже, куда Аза поднялась впервые. Там царила настоящая роскошь. Яркие мозаичные картины, ковры мебель с золотой и костяной