хорошо станет». А Макаров помнит, как Наташа их слушала. Понятно, женщины любят таких – одиноких, не понятых, благородных. А для Наташи жизнь – продолжение книжек. Но что с нее взять, баба, а вот Васька… А этот водопровод? Зачем ему вдруг горячая вода понадобилась? Оськины колготки стирать?
Макаров горько усмехнулся. «Пойдешь направо – друга потеряешь» – идиот, наивный идиот…
Погруженный в свои мысли, Александр Сергеевич бродил по квартире и не заметил, когда и как в его руке оказался «Макаров»…
До поселка Комсомольский Макаров доехал на попутном грузовике. Водитель, молодой и, видно, бесшабашный, раз взял в машину пассажира в темное время суток, поинтересовался, кто это ему лицо расцарапал, и пришлось сочинять на ходу про взбесившуюся кошку. За разговором о кошках Макаров вспомнил, что не видел дома Сафо, и понял, что ее забрали. А вот это было уже свинством! Денег водитель не попросил. Даже если бы попросил, то Макаров не дал бы, потому что у него их не было. А если бы стал требовать, то Макаров показал бы ему пистолет, так он решил. Возможно, водитель это почувствовал.
Калитка была конечно же на запоре. Александр Сергеевич решительно полез через забор и сделал это успешно, если не считать ушибленного колена и куртки, разорванной на спине. Макаров спокойно переложил пистолет из бокового кармана куртки в карман брюк, после чего снял куртку, в бешенстве смял ее в комок и зашвырнул подальше в темноту.
В ту ночь синоптики обещали заморозки, и прогноз начинал сбываться, но Макаров не замечал холода. Он подбежал, пригибаясь, к Васькиному домишке, в котором светились все окна, и, заглянув в первое, увидел Анну. Она вышагивала по комнате взад-вперед, держа в руках книгу и читая вслух. Разумеется – стихи. Оська смирно сидел на диване и, сопровождая Анну взглядом, внимательно слушал. Отсюда, с улицы, ничего слышно не было, но Макаров напрягся и прочитал по губам дочери: Ходасевич.
– Идиотка – дочь идиотки, – прошептал он в ярости. – И ребенка хотите идиотом сделать. Ему спать пора!
Он перебрался к другому окну и увидел Васькину кошку, серую, полосатую, бездарную. Она умывалась перед сном и, видимо, почувствовав присутствие постороннего, опустила лапу, замерла и стала смотреть в окно. Макаров присел.
«А где же Сафо? – подумал он. – Неужели оставили дома? А если бы я домой не пришел? Если бы со мной что-нибудь случилось? Она бы от голода там сдохла? Сволочи…»
Александр Сергеевич перебрался утиным шагом к третьему окну и, осторожно заглянув внутрь, увидел все…
Наташа и Васька сидели за маленьким столом и говорили, но как! Они говорили поочередно: то он, то она, горячо и страстно. Нет, за руки они не держались, но коленями под столом касались. Этого не было видно, но было ясно – так они смотрели друг на друга. На столе между ними стояла пошлая свеча в виде идиотского гнома,