Александр Сергеевич усмехнулся. Неплохо было бы пристрелить его там, среди дерьма, и он уже почти решил сделать это, но Васька вышел из сортира и побежал к прибитому на столбе умывальнику.
«Умойся, умойся, в последний раз…» – великодушно позволил Макаров, глядя, как Васька, голый по пояс, умывается ледяной водой и крякает от удовольствия.
Отряхиваясь на ходу по-собачьи, Васька побежал в дом. «Чайку попить? Или, может, утренний поцелуй сорвать? Так кто ж тебя подпустит, мокрого и холодного?» – усмешливо думал Макаров.
Уже к утру мысль о Наташе перестала его мучить, Наташа ушла, не так, как Марго, не улетела, но ушла, далеко ушла, и Макаров был даже рад этому.
Васька вновь появился на крыльце, в расстегнутом армейском кителе, под которым была надета белая полотняная рубаха. В руке он держал пустую кастрюлю.
«К Зине», – подумал Макаров и оказался прав: Васька направлялся к сараюшке, где поселилась коза.
Когда Васька скрылся внутри, оставив за собой дверь открытой, Макаров поднялся и побежал следом. Но тут же он чуть не упал, наткнувшись лицом на протянутую на его пути бельевую веревку, которую он почему-то не заметил. На веревке сушились красные Оськины колготки, и Александр Сергеевич автоматически их пощупал. Колготки высохли.
«А дырку-то можно было зашить?» – раздраженно подумал Макаров, и тут его осенила очень удачная мысль. Он стащил колготки с веревки и натянул их себе на голову. Дырка оказалась как раз напротив глаза, правого. Макаров не видел себя со стороны, но ему представлялось, что сейчас он похож на омоновца на операции, и от этого почувствовал себя еще более уверенным.
Васька сидел к нему спиной, дергал козу за дойки и бормотал что-то себе под нос. Еще ночью Макаров решил, что стрелять будет в голову, ведь тогда в тире он попал именно в голову, и потом, он где-то читал, это выстрел наверняка.
Макаров взглянул на «Макарова» напутственно, тщательно прицелился в лысеющий Васькин затылок и нажал на спусковой крючок…
В ответ прозвучал довольно громкий в тишине щелчок, но никакого выстрела не последовало. Недоумевая, Макаров взглянул на пистолет, и в то же мгновение страшной силы удар отбросил его от сарая, а в следующее мгновение Васька уже сидел у него на спине, больно выкручивая при этом руку. Александр Сергеевич хрипел и стонал, не в силах пока ничего сказать Васька приставил дуло пистолета к его виску и говорил возбужденно:
– Что, Соловей, не вышло?! А я говорил – не выйдет… Пойдешь ты свои три года досиживать, да еще годиков шесть за побег, вот и считай! Но зато отсидишь и выйдешь на свободу с чистой совестью…
– Это я… Это я, Макаров… – прохрипел Александр Сергеевич.
Васька подумал, отпустил руку и стянул с макаровской головы колготки.
– Сергеич? – спросил он потрясенно и поднялся.
Макаров с трудом