леший в белом настойчиво тряс меня за плечо, поднеся к носу вату с нашатырём. Раскрыв глаза линзовым кругозором, я зачихал от удушья. Фельдшер склонился над моим лицом и с еврейским акцентом, картавя, ехидно спросил:
– Жив, коматозник?! Ты что, художник-бодуножник, клея бээфного облопался?! У нас здесь с солдатами такая напасть случается! На многих стройобъектах он бочками стоит! А чего голову красной краской облил?!
– Мне разбили банку об неё… Хотели, наверное, ликвидировать… Заставляли растворитель пить… – прохрипел я, хватая воздух ртом. – Дайте воды… Воды дайте!..
– Ну, отдыхай, художник… Вечером приедет капитан, который определил тебя сюда… Служивый! Принеси ему воды!.. – приказным фырком обратился он, уходя, к сидевшему на койке больному солдату.
Жадно, с прихлёбом выпив пол-литровую кружку воды, я выяснил у него, в какой санчасти нахожусь и что творилось, когда меня привезли в эту «клинику»…
Медчасть была от воинского «желдорбата», в солдатской терминологии – «жондорбат» железнодорожных войск… А как привезли? Как обычно, на носилках… В душе затеплилось: родные пенаты, ведь сам окончил железнодорожный техникум на техника, машиниста электровоза. И мяучной радостью поведал об этом «лазаретчику»…
– Ты только не шибко радуйся!.. Здесь солдаты не на паровозах рассекают! А чумавозными дизелями шпалы на себе возят!.. Ну да ладно, это я так, к слову… Гриша!.. – И протянул руку…
– А-а?! М-да… Саша… Борисов…
Пожав ему ладонь, я в тревожной задумчивости отвалился на подушку… «Вот тебе Маркиза-кот! И картины Карабаса в мазутном солидоле! Не дай бог оставят здесь… Пудовые кувалды, гаечные ключи с ладонь, кирки с костылями, совковые лопаты с тачками будут полновесно обеспечены всем сроком службы!.. Нет!.. Художник я! Художник! – мысленно вопило сознание… – Не дали, суки борзогенные, стенд оформить! Воплотиться таланту!..» Костеря судьбинушку, я не заметил, как вновь погрузился в муторный, ещё похмельный сон…
– Сол-да-а-ат!.. Подъё-о-ом!.. – Голос пробивался с нарастанием сквозь серую, липкую дрёму. – Бо-ри-со-глеб-ский!.. А-аю-шки-и!.. Про-сы-пай-ся!.. Ху-до-ба-а!.. Ан-де-гра-унд-ная!..
Открыв глаза, увидел пред собой того самого глянцевого ефрейтора, «ординарца» капитана Зверюгина, ехавшего со мной в уазике на объект Генштаба… На плечах старшего солдата был накинут белый медицинский халат. Лукавая, самодовольная улыбка предсказывала крупные, крутые изменения в моей солдатской карьере…
– Я Борисов… Александр… Почему Глебский?..
– А па-па-патаму… М-м-ма-эстро!.. – захлёбывался он дурашливым смехом. – Будет с тобой как в средневековом Киеве… Где убили благоверных князей Бориса и Глеба!..
– За что?! Я же!..
– Ты, бедолага, хороший! Ты пушистый! Прохиндей!.. – злорадно глотая слюни, продолжал смеяться ефрейтор. – Думал, ты самый умный! Шелленберг, бл…!..
Я перебил:
– А откуда вы знаете про андеграунд?..
– Чебуреки рассказали!.. Долго