душе было так пакостно, что я не заметил, как перешёл к размышлению вслух… Ефрейтор, удивлённо открыв рот, смотрел на меня…
– Борисов! Сашка! Очнись! Послушай меня!.. Ведь я служу уже второй год и знаю стройбат с изнанки… Если часть ещё бумажная?! Значит, там свободны колбасно-кадровые вакансии… Ну это бухгалтеры, нормировщики, водители, обслуживающие часть, кладовщики, электрики, повара, хлеборезы… Ты же с образованием! Художественное училище окончил!..
– Какое, бл…, училище?! Технарь железнодорожный!..
– Ну вот! Ты и нарасхват! – хлопнул он по плечу. – И механик, и сторож гаража!.. Леденцов между делом оговорился… что комбат хочет к его роте и свинарник прикрепить… В жратве с избытком будешь!.. В полном довольствии!.. При свиньях-та! А-а!..
– Какие свиньи, Серёжа?!
– Ну эти самые, Саша! Кабаны, свиноматки! Ну, в общем, не отчаивайся… Я чё зашёл-то?! Чтоб посмотреть на тебя и доложить Зверюгину, что ты в полном порядке и сегодня вечером можешь ехать с Леденцовым в его часть… Да! И не коси под больного! Хуже себе сделаешь! Разозлишь Зверюгина… А он намедни благодушный… И путя кривая вывела Ивана-дурака к тридевятому царству!..
– И к Царевне-лягушке! – страдальческим сарказмом дополнил я свою перспективу.
– К болоту! К лешему! Едрёна плесень, едем!.. – И задумчиво перекрестился…
Ефрейтор в паузе неожиданного открытия, с открытым ртом забившегося «сифона-брехослова», вытаращенными глазами смотрел на меня… Очнувшись от мимолётного забытья, невдомёк себе засуетился.
– Ну, в общем, давай собирайся!..
– Да мне и собирать-то нечего…
– Ну тогда приведи себя в порядок! Побрейся полностью! Голова вся в красной краске!
– Форма тоже!.. – крикнул я с койки. – Наволочку стирать?!
– Насчёт обмундирования доложу Зверюгину… Занесут… Ну, дерзай, Борисов! Можа, ещё встретимся! Не унывай!..
(Серёжа оказался провидцем… Мы ещё не раз встречались с ним на объекте Генштаба. Перетирали военную жизнь, «(у)волнительные» свидания с девушками… Лихо отпраздновали его дембель в ресторане «Парус» на Лермонтовской, с курьёзным попаданием на комендантскую гауптвахту…)
После тёрного мытья с содой и карболкой, бритья лица и головы фельдшер принёс мне новенькое обмундирование и, положив на табурет, лукаво промурлыкал:
– Сватьёфф приказали ждать…
И, порхнув белым халатом в проёме двери, волоча, загромыхал солдатскими сапогами по коридору санчасти…
«Ножки тоненькие… А жить-то?! Ой как хочется!.. Хорошо устроился пацанчик! Тут тебе и тепло, и покой с бинтами… И спирт!..» – завистливо рассуждал я, одновременно надевая принесённую солдатскую форму…
Выйдя на коридорную пролётку, оглядел себя нового в настенном зеркале: «Огурец, блин!..» Провёл ладонью по выбритой голове: «Надо маслом натереть бильярду и зайчиков пускать на солнце…» Обернувшись, посмотрел на тёмное окно… Зашёл в фельдшерскую каптёрку и спросил, сколько времени…
– Двадцать два десять!