в лицо. – Ты и вправду так думаешь?
– Ну, не сразу, может быть, – поправлялся Алтан и тут же продолжал, увещевая: – Главное, вам надо быть поближе к нему и поприветливее в разговорах, тогда он быстро оттает и перестанет подозревать, что вы затаили какую-то месть или там еще что-то против него держите… Вот вы тогда все отдалились от него, обозлились, потому и попали в опалу. Из-за этого и Хутугта раньше времени ушел, и Ехэ Цэрэн погиб – вот ведь к чему ведет ваша необдуманность… Думаете, мне не было обидно, когда он увел моих воинов? Но я, сжав зубы, терпел, старался изменить его отношение к нашему роду, вот и добился своего. Ведь это я убедил его, что кияты не враги ему, что с нами ему лучше жить в мире, вот он и изменился. А вы не поняли, чего я добиваюсь, обозлились на меня, и больше всех ведь ты вместе с Ехэ Цэрэном…
– Да разве я на тебя злился? – недоуменно оглядывался на него Бури Бухэ, выпучивая глаза, и тут же решительно отмахивался: – Это я на Таргудая обозлился, а на тебя я так, немного погорячился тогда…
– Ладно, забудем об этом! – великодушно прощал ему Алтан. – Не будем вспоминать плохое, теперь-то у нас, слава западным богам, все повернулось в лучшую сторону, вот и сейчас, думаю, нас немалая добыча ждет. Главное, нам в этом походе не проморгать, ведь здесь можно такие куски отхватить, что мы все разом на ноги встанем… Вот тогда и заживем все вместе, одним куренем, как прежде жили. А я потом еще буду вести переговоры с Таргудаем, чтобы он вернул нам всех людей, и тогда снова поднимется имя киятского рода.
– Очень верно ты говоришь, брат! – возбужденно взмахивал толстым кнутовищем в руке Бури Бухэ. – Незачем вспоминать плохое, надо дружно жить…
– Вот-вот, только теперь вы слушайтесь меня, а уж я знаю, как разговаривать с этим Таргудаем.
– Да, брат, ты у нас умен, – убежденно соглашался с ним Бури Бухэ, – теперь мы все будем тебя слушать, пусть попробует кто-нибудь ослушаться… а то ведь мы тогда все на Хутугту смотрели, а из него, сам знаешь, вождь был и вовсе никакой.
Сзади доносился глухой, тяжелый хруст снега под копытами тысячи лошадей. В рядах передней колонны темнели лица воинов с заиндевевшими бородами и усами. Впереди синело широкое, ровное пространство, светилось под выглядывающим красным солнцем тусклыми, негреющими огнями.
Высоко в небе войско преследовала многочисленная стая ворон. Разметаясь от головы колонны до самого хвоста, птицы длинным неотступным роем тянулись по ее пути, исторгая громкие, ликующие крики: они знали, что впереди их ждет обильное пиршество.
Молодые воины, балуясь, на спор стреляли в птиц, иногда прошивая их тонкими стрелами. Вороны испуганно шарахались, отлетали по сторонам, какое-то время держась в отдалении, но короткая птичья память скоро теряла чувство опасности, они вновь слетались, продолжая свою радостную предпраздничную суету. Самые смелые с разлета спускались пониже над рядами всадников, пролетая вдоль строя, оглядывали их, быстро поворачивая черными крысиными головами – выбирали себе куски пожирнее.
– Это