вонючих лисиц, порушилась вся наша жизнь! – сжимая зубы, распалялся он злобой. – Все у нас было бы хорошо, если б не эти выродки… Ну, сейчас вы у меня получите за все!..».
Вдруг его остановила какая-то мысль; застыв лицом, он задумался. Он повернул коня, вернулся за гребень и подъехал к Алтану.
– Сделаем все по-честному, – сказал он. – Сразимся с ними равным числом. Я выйду против них со своей полусотней…
– Да ты что?! – вскрикнул Алтан, испуганно, как на сумасшедшего, глядя на него. – Поиграть вздумал? А если упустишь?
– Ну, так что ж, – развел тот руками, – зато на небе не скажут, что борджигины с ними нечестно поступили.
– Тьфу!.. – Алтан ненавидяще оглядел его и, хлестнув своего коня, поскакал к войску.
Стремительно пронесся он мимо рядов к своим сотням, вынул из колчана йори и с предельной оттяжки пустил далеко в сторону низины.
– Хурай!! – тонко вскрикнул он, указывая рукой вперед. – Всех убейте, чтобы никто не ушел!
Сотни густыми рядами сорвались с мест, переваливая гребень, с хриплым воем понеслись в низину. На скаку вынимая из колчанов стрелы, воины пускали их со всех сторон в сбившуюся кучку жиденького отряда, ощетиненного копьями. Густыми струями прошелестев в воздухе, стрелы прошили тех, не дав опомниться. Как осенью резким, тугим порывом ветра разом сносит засохшие листья с деревьев, так снесло с седел и этих. На близком расстоянии стрелы легко пробивали кожаные доспехи, по самые оперения вонзались в тела жертв.
Подъехав вплотную, столпившись, кияты разглядывали поверженных врагов, топтались вокруг, добивали раненых. Молодой, лет четырнадцати, воин из улуса Бури Бухэ спрыгнул с чалого мерина, с копьем в руках подошел к раненому юноше лет двенадцати, лежавшему с краю со стрелой в животе. Стрела, пробив кожаный куяк, видно, не задела ни печени, ни почек. Юноша живо приподнялся в снегу, облокотясь на правую руку, и левой осторожно дотрагивался к древку стрелы, стараясь вынуть. Лицо его болезненно кривилось. Подошедший воин приподнял копье, намереваясь ударить, и тут встретился взглядом с глазами юноши. Затравленный, помутившийся от боли взгляд у того был похож на взгляд попавшего в петлю молодого зверя при виде подходившего к нему охотника. Копье в руках воина невольно опустилось, несколько мгновений они молча смотрели друг на друга…
Десятник, воин лет двадцати пяти, стоявший неподалеку, увидев замешкавшего юношу, схватился за плетку, подошел вплотную и грозно прикрикнул:
– Бей!!
Молодой воин медленно, будто тяжкую ношу, поднял копье и, прищурив глаза, стараясь не смотреть в глаза раненому, с силой ударил ему в грудь. Каменное острие копья пробило куяк и на две ладони вонзилось в тело юноши, тот мгновенно напряг все свое тело, оскалившись от боли, посинев лицом, и тут же расслабленно рухнул на спину, выпрямляясь, в последний раз с белым паром выдохнув горячий воздух из груди. В короткое время все было кончено.
Нукеры Алтана и Бури Бухэ с ликующими криками ловили вспугнутых, разбежавшихся из-под убитых всадников