облизывая мою щеку. Наклонившись к уху, она громко шепчет, «Мася, я тебя хочу! Может, уйдем»? «Нет, я еще хочу посидеть», отвечаю я, затягиваясь «Винстоном». Так приятно после алкоголя курить, сигарета особенно хорошо идет и табак великолепно чувствуется. Макс, увидав на соседней скамейке парочку девушек в розовом, произносит: «Я щас», и уходит. Вадим, ерзая на скамейке, сплевывает и протягивает руку за очередной сигаретой…
Мне безумно хорошо, тело накрывает волна тупого идиотского расслабления, и я вслушиваюсь в изменяющиеся под воздействием алкоголя ощущения сердца. Я так люблю сейчас всех! Очень сильно люблююю! В центре груди жжет, а окружающие люди кажутся достойными внимания. Все мы пьем чтобы стать такими придурками, то есть самими собой, и перестать воображать себя важными. Звуки города превращаются в какой-то глухой шум, в треск, затем в грохот, вот кладбищенская тишина – я придвигаюсь к Оле и выдаю такую фразу: «знаешь, все равно алкоголь искажает. Не знаю, правда, как». «Ну и что, мы все равно не алкоголики. Вроде… Лучше поцелуй меня», и я впиваюсь в ее губы, тела наши в этот момент пронзает слабым разрядом электрического тока.
Нестерпимо хочется секса. Но через миг новая волна алкоголя стирает это желание и нам просто хорошо. Как-то неестественно хорошо. «Слушай, это на нас дурно влияет… Нам же и так отлично, объединять свет наших душ. И так всему радуемся? Зачем нам пить».
«Ну, просто, весело тоже». Отвечает Оля, постукивая туфлей в такт непонятной невидимой мне песни, глаза ее пока сверкают, но вот чуть тухнут. «Да, может и так». Мы смотрим на улыбающегося Вадима рядом, вот возвращается Макс. «Ну что, закадрил»? Развалившись на коленях Оли, спрашиваю я, чуть позевывая. «Ну да, одна мне телефон дала, завтра трахну». Мы молчим и смотрим на фонтан, сверкающий в вечерних лучах солнца. Они кривые и напоминают раскаленные прутья, на глазах рассыпающиеся и превращающиеся в ничто. Этот, в некотором смысле, расплавленный золотой металл падает на водяные столбы, колонны, арки, но… Шипения не слышно! Фонтан продолжает свою обычную работу, улыбаясь робким попыткам уменьшающихся золотых прутьев приукрасить его сотней красок. Ему и так хорошо!
Солнце уже почти скрылось за громадным плесневелым зданием театра. Еще доля секунды! Еще! И вот, оно исчезло.
Мы сидим в сумерках, сидр кончился и пора домой. К нам подходит какой-то пьяный. «Э-ээ-у, ребятишки. Монеты не будет», шепелявит он, улыбается, и до нас доносится омерзительная вонь из давно не знающего зубной пасты рта. Бомж едва держится на ногах и продолжает держать руку протянутой. «Нет..нет..У нас самих нету», отвечает за всех Оля, с отвращением отворачиваясь и целуя меня. Ее поцелуй пахнет яблоками от сидра и какой-то вроде как апельсиновой жвачкой.
Я слизываю капельки влаги с ее губ, и Мы встаем. «Ну, пока, мы домой». «Созвонимся», кричит нам вслед Макс, быстро набирая номер на своем мобильнике, глаза его принимают стальной цвет. Я иду рядом с ней и слушаю, как быстро колотится сердце,