ценностями. Человек действительно по преимуществу искусственное существо, коль социальные институты создаются им самим.
Десакрализация общественных отношений открыла европейцам путь к новому толкованию социально-политического опыта. Социальный опыт разнообразен. Разнообразие есть результат творчества индивидов, самостоятельно создающих не только общественные институты, но и способы познания окружающего мира.
Природа человека двойственна: он живет как в пространстве свободы, так и в режиме «привычных вещей». С одной стороны, она (природа) «безгранично пластична» (изменчива), с другой – сковывается повседневностью, масштабом «привычных вещей», которые не более естественны, нежели любое произведение искусства.
Таким образом, тема соотношения «искусства» (сотворенного) и «естества» (природного) получила новое толкование. Круг несотворенного (естественного) настолько сузился, что оказался скрытым за ширмой «привычной повседневности». Поэтому любые суждения о «естественном» в общественных отношениях требовали проведения предварительного анализа – вычленения естества из мира «искусственных вещей». В противном случае суждения о «естественном порядке» будут основываться исключительно на силе привычки. В силу этого понятие «социальный опыт» в эпоху Возрождения приобрело двойственное значение. Есть опыт социальной группы (народа), передающийся из поколения в поколение, когда рожденному человеку предзаданы социальные нормы, т. е. «уже известно», что нужно делать и как это нужно делать (традиция), и есть индивидуальный опыт, когда то, что нужно делать и как это нужно делать, каждый отдельный индивид должен самостоятельно открыть для себя, следовательно, осознать. Опыт как привычка (привычка – вторая натура) и опыт как ясное осознание и понимание причин происходящего (знание естественного), когда «сами устанавливаем себе правила, позволяющие подняться на вершину человеческого познания». Первый складывается случайно и не по необходимости, т. е. неосознанно, второй – индивидуально осознанный опыт, следовательно, необходимый. Впоследствии Д. Локк дал ясную оценку традиции. «Традиция, – пишет он, – не является первоначальным и надежным способом познания закона природы (нормативной истины. – И. Ц.), так как все услышанное нами от других и принимаемое только потому, что другие называют это нравственным, даже в том случае, если оно дает правильное направление нашим нравам и удерживает нас в рамках долга, все же является для нас указанием других людей, а не разума»[135]. В средневековой юриспруденции обычай тоже подвергался сомнению, с него был снят ореол святости (святая старина), но критика норм обычая происходила из религиозного канона, здесь же требование совсем иного характера – самостоятельного осознания нормативной истины. Гуманистический опыт – это своего рода преодоление «силы привычки», это поиск «естественных оснований» в самом индивиде, это утверждение, что нет ничего естественного в мире человека,