реакцией. Она посмотрела на меня, прижав тонкие пальцы к губам, еще не остывшим от моего поцелуя, потом эдак томно, словно какая-нибудь герцогиня, повернула голову и произнесла слова, которые я меньше всего ожидал услышать:
– А как же Афродита?
Я едва из шкуры не выпрыгнул. В ответ на вырвавшееся у меня удивленное восклицание она улыбнулась и бросила на меня взгляд из-под полуприкрытых век.
– Хозяин устал от нее? Она будет страшно огорчена. Ей…
– Афродите, – смутившись, говорю я, – лучше было бы заткнуть свою поганую черную пасть! Что она наплела, эта лживая шлюха?
– Ну, что хозяин овладел ею и что это было здорово.
– Боже правый! Слушай-ка, а Мария со Стефанией тоже знают?
– Все знают, вот только верят ли? – Она пытливо посмотрела на меня, все так же улыбаясь. – Я бы сказала, например, что Афродита, ну… слишком черная и… массивная, чтобы понравиться хозяину. Но некоторым мужчинам такие нравятся. – Клеония пожала плечами. – Другим…
Она не закончила фразу, выжидая.
Я был ошеломлен, но не забывал о главном.
– А как Стефания и Мария? Я полагал…
– Что они шпионят для хозяйки? – Она кивнула. – Так и есть. Маленькие трещотки! И будь это кто-нибудь другой, только не хозяин, они бы уже все ей выложили. Но они не готовы обидеть вас… ни одна из нас не готова. – Веки ее опустились, губы затрепетали. – Стефания очень ревнива – даже больше, чем остальные из нас… если такое возможно.
И она одарила меня взглядом, присущим только шлюхам. Святой Георг, я вздрогнул, как укушенный.
– Но мне нельзя оставаться здесь, – продолжила она, намереваясь обогнуть меня, но я снова ухватил ее за руку.
– Знаешь, Клеония, – говорю. – Ты, как вижу, хорошая девочка… Так что на вечернем привале ты потихонечку пройдешь вслед за мной до реки – только осторожно, помни – и мы… ну, немножечко потолкуем. А остальным скажи, что… что, если кто из них распустит язык, им же будет хуже, ясно?
Я подумывал пустить в ход угрозу, заготовленную на худой конец: если она-де не будет послушна, я скажу Сьюзи, что Клеония заигрывала со мной. Но счел это излишним.
– Да, хозяин Бичемп, – смиренно произнесла она и повернула голову. – А как же Афродита?
– К черту Афродиту! – рявкнул я и притянул ее ближе, вдохнув аромат.
Клеония издала короткий смешок и прошептала:
– Она пахнет так же, не правда ли?
А потом вырвалась из моих рук и убежала.
Так, это были великолепные новости, ей-богу. Завидуют Афродите, получается? А почему бы нет, милые пташки? Заметьте, хотя я никогда не страдал недооценкой своих мужских достоинств, но понимал, откуда дует ветер: девочек больше заботило оказаться на хорошем счету у меня, нежели у Сьюзи – не представляя ситуации, они пришли к выводу, что отныне делами буду заправлять я, и потому рискнули бы скорее навлечь на себя гнев хозяйки, нежели мое неудовольствие. К тому же мисс Клеония