голову, на тебя обрушивается мысль: это не просто мелкая неприятность, а самая настоящая катастрофа. Только тогда ты понимаешь истинный смысл слова «печаль» – не по преставившимся беднягам, а по себе самому.
По счастью, Вуттон не совсем преставился, но никогда не доводилось мне видеть человека, столь близко подошедшего к краю. Три дня он бился в агонии, распластанный, словно труп, и когда я смотрел, как трясется под бизоньей накидкой его тело после очередного, неизвестно какого уже по счету, рвотного спазма, то думал, что Вуттон с таким же успехом мог бы уже и умереть, потому как пользы от него теперь никакой. Искра жизни тлела так слабо, что мы не осмеливались даже переносить больного, и было совершенно ясно: пройдут недели, прежде чем он снова сможет сесть в седло – если сам тем временем не откинет копыта, конечно. Но ждать мы не могли: припасов у нас уже сейчас оставалось в обрез до форта Бент или больших складов на Симарроне, никаких признаков идущих следом за нами караванов не наблюдалось, да и вдобавок ко всему жизнь словно покинула прерию, как это случается время от времени. От самого форта Манн мы не встретили ни одного бизона.
Но недостаток припасов – это только полбеды, главная проблема в том, что без Вуттона мы были обречены, и, осознав этот факт, я погрузился в пучину ужаса.
Без него мы были все равно что без мозга – нам не хватало чего-то более важного, чем даже еда и патроны: знаний. К примеру сказать, исключительно благодаря ему нам дважды удалось избежать заварушки с индейцами: одного его присутствия оказалось довольно, чтобы брюле оставили нас в покое, и именно мудрость проводника позволила смягчить шайенов, которых я готов был настроить против нас. Без Вуттона мы не могли даже толком вести переговоры с индейцами, поскольку ребята Грэттена и погонщики, выглядевшие такими бывалыми в Вестпорте, обернулись настоящим сбродом, вооруженным ружьями и хлыстами, и представлений о прериях у них было не больше, чем у меня. Грэттену уже довелось проделать этот путь, но не главным, и с опытными проводниками, указывавшими путь. С полдюжины раз, когда пастбища становились скудными, Вуттон легко находил новые – без него наш скот попросту передохнет, поскольку нам не по силам найти хорошую траву даже у себя под носом. Случись нам попасть в двухдневную пылевую бурю и потерять дорогу, случиcь пропустить источники на южной тропе, случись потерять время, пережидая ливень, случись столкнуться с врагами – Вуттон нашел бы след снова, разыскал пропавшие источники, определил местонахождение складов или сумел подстрелить что-нибудь съестное, разнюхал о приближении супостатов за два дня до их появления, чтобы мы могли уклониться или подготовиться к встрече. Во всем нашем караване не было человека, способного на такие вещи.
На третий день, по-прежнему корчась от боли и едва живой, он пришел ненадолго в сознание и сообщил шепотом, что желает остаться здесь, нам же следует идти вперед. Если-де он почувствует себя лучше, то догонит нас. Я сказал ему, что оставлю с ним и других больных: мы не можем рисковать здоровьем остальных, таща их с собой, да и муж и братья заразившейся