о потерянном рае.
Ярослава стала моей второй – настоящей женой. К этому браку я был готов. Всё-таки, пошел четвертый десяток. Я хотел иметь семью – так, во всяком случае, мне тогда казалось. При этом жениться мечтал по любви. На худой конец, по большой человеческой симпатии. Но обязательно – на девушке, отвечающей трем требованиям: интеллигентность, красота и доброта. Всё это было в Ярославе. Женившись на ней, я верил в свою верность. Знал, что не изменю. Никогда. И радовался своей порядочности, упивался своей честностью. Я стоически настраивал себя на вечное полумонашеское житие рядом с человеком, который вдруг оказался совершенно невыносимым. С человеком, к которому я был прикован железной цепью, как каторжанин к тачке.
Но что такое измена? Где кончается верность и начинается предательство? Разве не изменял я своей невесте, а потом жене тогда, когда, сглатывая сладенькую слюнку, разглядывал женщин в метро, когда привычно следил за мельканием чулок в весенней толпе? Разве не изменял я, когда заглядывал на веселые мужские сайты, оправдываясь перед самим собой тем соображением, что человеку моей профессии необходимо время от времени «разгружать голову», которая за рабочий день, бессмысленный и беспощадный, наливалась свинцом, превращалась в пудовую гирю? Разве не изменял я, когда предавался упоительным воспоминаниям о былых приключениях, с легкой грустью перебирая милые детали разнузданного холостяцкого житья?
Знаю, знаю: всякий, кто смотрит на женщину с вожделением…
Те, кто действительно изменяют своим женам, то есть наяву спят с другими женщинами, по гамбургскому счету, не честнее ли таких, каким был тогда я – прелюбодействующих в сердце своем и смеющих рассчитывать на снисхождение со стороны собственной совести? Честнее! А таящиеся, не решающиеся на действие – неизмеримо ниже и гаже, потому что делают всё то же самое, что и они, и гораздо изощреннее их, но пребывают в уверенности, что свято хранят верность, что не предают на каждом шагу.
Говорят, женщины по части измен мужчинам не уступают. Не знаю. Уверен только в одном: Ярослава не предавала меня даже мысленно. А я предавал, и как будто не понимал этого. Моя зарождающаяся шизофрения получала в этом каждодневном предательстве дополнительную подкормку: душа крепкого семьянина сосуществовала в одном теле с гнусной душонкой тайного развратника.
Интересно, со всеми ли это происходит? Или мое женолюбие перешло разумные границы? Сколько себя помню, мне всегда было трудно остановиться на ком-то одном (точнее – одной) – я постоянно соблазнялся поражающим воображение разнообразием форм и видов живой природы. С каждой новой подругой отношения длились не более полугода. Даже с Витой Сочиной мы прожили в браке всего семь месяцев. Психологи говорят, такое бывает от неуверенности в себе. Неуверенный самец постоянно нуждается в доказательствах своей