показался другой чернокожий, вприпрыжку мчавшийся к гаражу. Добежав до машины, он остановился.
– Баас Квест? – спросил он.
Мистер Квест, которого опять прервали на самом интересном месте, раздраженно посмотрел на него своими темными глазами. Но Марта, узнав чернокожего – это был повар Коэнов, – протянула руку к пакету, который он держал.
– Это мне, – сказала она и попросила повара подождать. Он тотчас направился к Гидеону, чтобы помочь ему чинить шину.
В пакете оказалась книга от Джосса, озаглавленная «Социальный аспект еврейского вопроса», а в ней записка: «Дорогая Мэтти Квест, эта книга очень полезна для твоей души, поэтому прочти ее, непременно прочти. Твой обидчивый Джосс».
Марта страшно обрадовалась. Это было прощение. Она еще раз прервала отца, попросила у него карандаш и написала: «Спасибо за книгу. Дело в том, что я брала ее у тебя года три назад и, конечно, согласна со всем, что в ней написано. Но я прочту ее снова и верну, когда мы в следующий раз приедем на станцию». Марта решила, что это произойдет очень скоро.
Как только наступил день, когда на станцию прибывала почта, Марта предложила поехать туда, но отец с видом человека, которого все эксплуатируют, наотрез отказался.
– Что это тебе захотелось на станцию? – полюбопытствовала миссис Квест.
– Я хочу повидать братьев Коэн, – сказала Марта.
– Разве ты дружишь с ними? – недовольным тоном спросила миссис Квест.
– По-моему, мы всегда были друзьями, – презрительно ответила Марта. А поскольку дальнейший разговор мог вестись лишь в том плане, что, мол, они, Квесты, конечно, не считают евреев и даже торговцев ниже себя и что не встречаются они с этим семейством чисто случайно, миссис Квест нелегко было найти подходящий ответ.
Марта позвонила Макдугалам, чтобы узнать, не поедут ли они на станцию. Нет, они не собираются. Она спросила ван Ренсбергов. Марни, замявшись, ответила, что папа теперь редко туда ездит. В конце концов Марта позвонила старику шотландцу мистеру Макферлайну, владельцу небольших разработок на Дамфризовых холмах, и он сказал, что да, он поедет завтра в город. Марта заявила матери, что поедет с ним, а обратно ее кто-нибудь подвезет (ибо мистер Макферлайн ехал действительно в город, а не на станцию, которую местные жители порой обозначали словом «город»).
– Ну, а если меня никто не подвезет, я дойду и пешком, – добавила она, подчеркнуто вызывающим тоном, который так раздражал ее мать.
Это, конечно, было нелепостью, нарушением одного из табу: «Белая девушка шла одна, и вдруг…» – и сказано было в расчете на то, чтобы вызвать спор. Он тут же и разгорелся; исчерпав все доводы, обе женщины воззвали к мистеру Квесту.
– Ну а почему бы ей и не пройтись пешком? – неуверенно заметил мистер Квест. – В молодости – когда я еще жил в Англии – я делал по тридцать миль в день и не видел в этом ничего особенного.
– Но это же не Англия, – дрожащим голосом возразила миссис Квест. Перед ее мысленным взором