фразами с командиром первой эскадрильи майором Кудриным, круглолицым, симпатичным с лысиной на полголовы. Улыбнулся шутке подполковника Лапина – заместителя командира по летной подготовке, к слову вспомнившего что-то забавное про самолеты дальней авиации. В насмешку их называли “сараями”. А бомберы, в отместку, именовали истребителей “свистками”. Или “ручка, да ведро керосина”. Настроение вернулось к среднему уровню, и, забрав для Лары небольшую шоколадку, причитающуюся изредка по летной норме, Демин поспешил на построение.
Аэродром под серым, в дымке облаков, еще не освещенным солнцем небом, без МиГов на стартовой стоянке, без стремянок и разной технической утвари кажется не отдыхающим, а покинутым навсегда. У двухэтажного, давно не крашенного здания штаба на плацу, ежась от ветра, собирается полковой народ. Раньше процедура построения проходила торжественно и казалась необходимой. Создавалось особое настроение, которое сплачивало и бодрило. Сейчас вялое скопление дисциплинированных людей больше напоминало подневольную сходку…
Устыдившись пессимистических мыслей, Демин прибавил шаг. Подходя к своей эскадрилье, постарался придать лицу бодрое выражение. Это почти всегда удавалось и, как ни странно, поднимало собственное настроение, майор испытывал ощутимый прилив сил.
– Доброе утро, – он поздоровался за руку сначала с командирами звеньев, потом с остальными летчиками. Мгновенный контакт пальцев создавал странное ощущение, словно экспресс-методом выдавалась информация о человеке и его состоянии вообще и на сей момент.
У командира первого звена майора Уварова рукопожатие всегда крепкое, стремительное, но сейчас нервное, как будто он куда-то спешит. В карих глазах беспокойство. К летным делам оно отношения не имеет: у майора двое детей и постоянно болеет жена. И хотя все женщины и дети в городке не вылезают из хвори – климат дрянной, витаминов нет, питание скверное, но на Уварова это действует удручающе. Он уже не так, как раньше, рвется к полетам, хотя летчик – от Бога, и в эскадрильи только у него, у Демина и его зама майора Кедрова первый класс, который все труднее становится официально подтверждать.
Командир второго звена капитан Звездин на рукопожатие отвечает вяло, лицо у него сосредоточенно-несчастное. Когда закончится построение, будет проситься домой. Можно отпустить после обеда, когда делать действительно нечего… У него жена на сносях, ждут первенца, и все заботы по дому капитан взвалил на себя. Почти забросил звено, хотя под его опекой находятся молодые. Полеты планирует себе редко. Охотно уступая очередность, обставляет это как жертву во имя подготовки летчиков своего звена. Те ему искренне благодарны. Но Демин понимает, что это страх, Звездиным еще не осознанный. Страх не за себя. За того, кто еще не родился и, не дай Бог, останется сиротой. В режиме постоянных полетов такого беспокойства не было, и сейчас быть не должно. А если появилось, надо списываться к чертовой матери, от греха подальше и как можно быстрей.