к пальцам рук. Резиновая маска, вдавившись верхним краем в переносицу, подавала словно не кислородную смесь, а чистый азот. Если бы не микрофон, вмонтированный в нее, содрал бы к чертовой матери…
Но тяжко после сложного задания бывало и раньше, однако это не удручало, воспринималось как мелкие, не стоящие внимания издержки настоящего мужского дела, достойного и не таких жертв. Дела, которому мог и хотел служить, в котором преуспевал, как до сих пор был уверен, и как командование родного, пять лет тому назад расформированного полка, считало. Да и здесь никаких нареканий до сих пор не было. И вот – на тебе!..
Демин перевел систему автоматического управления в режим “Автомат”, чего обычно предпочитал не делать, испытывая ненасытное, с годами не увядающее желание быть водителем, а не пассажиром, доверившим свою судьбу датчикам, измерителям, проводам. Но тоскливое однообразие земли и неба, словно сговорившихся сегодня его окончательно допечь, провоцировало на тревожные, безнадежные размышления.
“Что происходит? Как долго может продолжаться?…Прозябая на земле, мы теряем летные навыки… Когда осторожно или в открытую жалуются другие летчики того же уровня подготовки, я всегда отмалчиваюсь, самонадеянно считая, что меня-то уж в летном мастерстве ни что, никогда не подкосит. И вот сейчас – глаза становятся не те, руки не тем концом вставлены и всего самого словно подменили? Или мозг усыхает, пропадает гибкость мышления? Тело устает жить без скоростей и перегрузок?…Исчезают, испаряются крупинки того, что годами нарабатывалось, горьким потом орошалось и нервами расплачивалось… В череде перерывов перестроечных лет этот – “крайний”, всего каких-то три месяца. А может целых три месяца, заполненных неизбежными, обязательными и случайными земными событиями и делами…” – мысли были тяжелыми. Они пробивались откуда-то исподволь, словно не свои, а общие, слившиеся, как капля ртути из мелких брызг, сформировавшиеся как негативное биополе из отрицательных эмоций.
… Небо пустынно и кажется угрюмым, враждебно холодным и совершенно чужим. Лишь тонкая связующая с внешним миром ниточка – краткий диалог руководителя дальней зоны, стандартно напутствующего майора Уварова, прежде чем передать его под наблюдение локатора на полигоне, который вряд ли работает, и под ответственность майора Веслова. Теперь ему уже некогда будет отогреваться возле печи.
Демин представил себе угловатое, с припухшими веками лицо начальника службы воздушно-огневой и тактической подготовки, как тот оттопыривает нижнюю губу и щурится, когда недоволен. На днях они слегка повздорили, обсуждая, кого из троих, почти год назад прибывших из училища лейтенантов стоит первым вводить в строй – на всех ни горючки, ни самолетов нет… Вспомнился полный надежды взгляд синих глаз лейтенанта Бакланова. Чем-то он напоминал Демину его самого в этом возрасте. Хотел лично вывезти парня…
“Но… Пока себя не реабилитирую, придется отмалчиваться. Только когда это еще будет? Нельзя