что некоторых «несознательных» всё же выкинули из поезда насильно.
Беру себя в руки, пытаюсь сосредоточиться.
– Ну хорошо, допустим… И, говоришь, нам необходимо… спешить, да?
– Так точно. Вчера, пока ты пребывал в беспамятстве, я сверился с картой и сориентировался на местности… До сих пор мы следовали по относительно прямому участку магистрали; к сожалению, эта халява быстро заканчивается. Примерно через полчаса, за мостом Арья-аштанга-марги, рельсы выходят на довольно узкий карниз, пролегающий на высоте полутора миль, и почти сразу же делают крутой поворот. Дорога в этом месте идёт под уклон, состав, если не притормозить, скорость набирает весьма высокую… Сам понимаешь, чем это для нас чревато.
Насколько мне известно, все тибетские поезда оснащены специальными реле, предназначенными для включения сирены, которая заранее предупреждает об опасных участках дороги (эти сирены ещё зовутся «будильниками»: монотонный стук колёс убаюкивает, а пронзительные звуки дают возможность надеяться, что машинист проснётся на этом, а не на том свете); соответственно, сейчас нам остаётся только привести себя в порядок и – ждать сигнала: когда мы будем подъезжать к мосту, он прозвучит, и… надеюсь, друг мой, очередная контузия не сказалась на твоих сверхназовских навыках? Я к тому, что наше временное убежище скоро придётся покинуть. Потому что… ну, ты когда-нибудь локомотивом рулить пробовал? Нет? И я нет… Так утешайся же, по крайней мере, тем, что мы отправить естественные надобности ещё успеваем!
* * *
Гальюн оказывается чище, чем можно было предположить.
Делаю, что дóлжно… Помедлив, умываюсь. Выхожу.
* * *
Юкка. Он курит, облокотившись о поручень напротив нашей двери, и смотрит в окно, за которым несётся мимо хаотическая мозаика отвесного склона. Увидев меня, оживляется.
– Знаешь, мне тут припомнилась наша вчерашняя беседа, о человеческих типах, – помнишь? Так вот… кажется, я всё-таки многое упрощаю… Потому что, с одной стороны – нет, это, пожалуй, неправда, что люди делятся на каких-то там лис, хорьков и прочих бестий: на самом деле все мы одинаковы… Но с другой – каждый человек в течение жизни проявляется самыми разными способами, успевая побыть и тем, и другим, и третьим… да всем, чем возможно! Проблема не в этом…
– Слушай, – говорю, – а мы не опоздаем?
– Нет-нет, – выудив из кармана знакомые часы, смотрит на циферблат; луковица – та самая, но БЕЗ ЦЕПОЧКИ; всё предусмотрел, умник: не уличишь… – Минут двадцать у нас есть. Да и, в любом случае, когда будет пора, мы услышим, поэтому… о чём я?
А вот о чём: в свете сказанного, как мне кажется, следует признать логичным, что проблема не в том, что, допустим, ты принадлежишь к какому-то определённому виду и поэтому напрягаешься при каждом контакте с представителем любого другого вида, враждебного твоему собственному, – о, в этом-то не было бы ничего страшного: при подобном раскладе ты просто рано или поздно ограничил бы свой круг общения теми видами, которые являются совместимыми с ним или вообще