даже меня. Но тогда вы прирожденная актриса и вам самое место на театральных подмостках.
– А может быть, и то, и другое, – раздался протяжный голос из-за гримерного столика.
Алиса успела забыть, что, кроме мадам Вестрис, в уборной есть еще человек. А мадам Вестрис, словно тоже впервые об этом вспомнив, с улыбкой повернулась к своему гостю:
– Посоветуйте же, милорд, стоит мне попробовать что-нибудь новенькое?
– В таких вещах вы никогда раньше не сомневались, – ответил тот, и мадам Вестрис залилась громким смехом.
– C’est vrai[1], и мне ни разу не пришлось пожалеть об этом.
– Неудивительно, ведь весь Лондон от вас в восторге, – проговорил незнакомец.
Алиса догадалась, что имеется в виду спектакль, в котором мадам появлялась на сцене в упомянутых брюках, и подумала, что нужно обладать большой смелостью, чтобы выйти на сцену в подобном костюме.
Кончив намазывать щеки, мадам потянулась за пудреницей.
– И сколько же эта шарлатанка миссис Лалуорт за них хочет? Не сомневаюсь, цена будет умопомрачительная.
Алиса, набрав в грудь побольше воздуха, хотела ответить, но мадам Вестрис не дала ей и рта раскрыть. Она сама еще не до конца высказалась.
– Ни капельки не сомневаюсь, что, если я куплю их сегодня, завтра на них набросится весь Лондон. Мадам Лалуорт должна еще приплачивать мне за то, что я беру у нее товар.
От этих слов Алиса пришла в ужас. Если мадам Вестрис откажется заплатить, миссис Лалуорт ни за что не возьмет кремы, как бы хороши они ни были.
Внезапно протяжный голос проговорил:
– Предоставьте мне этим заняться. Вам ведь прекрасно известно, Люси, что я всегда готов быть вашим банкиром.
Мадам Вестрис рассмеялась:
– Оригинальный подарок и стоит гораздо дешевле, чем бриллиантовый браслет.
– Так вот чего вы желаете?
Мадам Вестрис с чисто французской беззаботностью пожала плечами.
– Какая женщина скажет, что ей больше не хочется бриллиантов? – нежно проворковала она.
– Я это запомню, – проговорил джентльмен. – А теперь, как это ни прискорбно, вынужден вас покинуть. Но после спектакля я к вам заеду и обещаю, вы не будете разочарованы тем вечером, который я устраиваю в вашу честь.
– В таком случае я непременно должна надеть ваш последний подарок, милорд.
Джентльмен поднялся и оказался высоким и широкоплечим. К тому же он был чрезвычайно элегантно одет; высокие сапоги были начищены до зеркального блеска, и, как отметила Алиса, хрустящий белоснежный галстук завязан самым прихотливым образом.
В таких вещах Алиса хорошо разбиралась: ей частенько приходилось помогать отцу завязывать галстук, и она знала, как трудно достичь подобного совершенства. Сэр Уинтон быстро терял терпение, начинал кричать: «Сойдет, сойдет!», и ей никогда не удавалось завязать галстук так, как хотелось бы.
Она перевела взгляд на лицо джентльмена, и оно показалось ей очень красивым, хотя и отчасти