Волшебный фонарь. Хроника жизни Марины Цветаевой: от рождения до начала взрослой жизни (1892–1912)
красные, к ушам прижатые,
И чёрный фартучек со связкой книг.
Проснулась улица. Глядит, угрюмая
Глазами хмурыми немых окон.
Уснуть, забыться бы с отрадной думою,
Что жизнь нам грезится, а это – сон!
Mapт 1908
До 8 июня
Марина и Анастасия Цветаевы приехали в Тарусу.
15 июня, воскресенье
Из письма А. К. Виноградова В. А. Ватагину168 из Тарусы в Москву: «…Марина Цветаева была до приезда нашего у Некрасовых <семья Виноградовых приехала из Москвы в Тарусу 8 июня> и Madame Некрасова получила несколько неприятных впечатлений: Марина что-то говорила о Бальмонте, М. П. назвала его Бальмошкой и сказала о нём какой-то вздор, Марину это взорвало, она нагородила кучу дерзостей. М. П. сказала, что она (Марина) была в предыдущей жизни „гуннской девицей“, на что Марина ответила, что человеку умному и развитому стыдно пробавляться такими баснями. Возникла взаимная ненависть. Мною Марина недовольна, ибо папаша её, Иван Владимирович, возымел ко мне необычайное расположение, причины коему не придумаю, и выразил это многими лестными для меня содействиями».169
До 21 июля
Марина Цветаева гостит в имении Юркевичей Орловка в Чернском уезде Тульской губернии (недалеко от железнодорожной станции Скуратово), её пригласила Софья Юркевич, которая до этого (поездки в Орловку) гостила в Тарусе у Марины Цветаевой.
Из воспоминаний Софьи Юркевич (в замужестве Липеровской): «Летом я ездила к Марине в Тарусу. Мы катались по Оке, ездили к Марининой тёте. Нам было обеим по пятнадцать лет – вечером мы тайком бегали к реке, катались на пароме, там была прекрасная и нами любимая природа.
В Тарусе сохранились следы татарского нашествия, и мы говорили о татарах и вообще об истории, которой Марина очень интересовалась… Она мне читала Пушкина, немецких романтиков, Гейне. <…>
Проведя всю ночь на Оке, мы глядели на рассвете на любимые дали, которые потом и носили с собой всю жизнь».170
21 июля, понедельник
Марина Цветаева уезжает из Орловки в Тарусу. Уезжая, вручает письмо Петру Юркевичу – «„Понтику“ (своеобразному пойнтеру, не вошедшему в возраст)», вероятнее всего, на железнодорожной станции Горбачёво (недалеко от Орловки). В письме стихи:
«На 18-ое июля
Когда твердишь: «Жизнь – скука, надо с ней
Кончать, спасаясь от тоски»,
Нет ничего светлей и радостней
Пожатья дружеской руки.
Душа куда-то ввысь возносится,
Туда, где ярок солнца свет,
И в сердце тихо произносится
Молчаньем скрепленный обет.
Не будем строгими и зрелыми,
Пусть мы безумны, ну т <а> к что ж!
Мы знаем, правда только с смелыми,
А всё другое только ложь.
Пусть скажут: «Только безрассудные
Поверят дружеским словам»,
За светлый луч в минуту трудную
От всей души спасибо Вам.
И вот теперь скажу