Волшебный фонарь. Хроника жизни Марины Цветаевой: от рождения до начала взрослой жизни (1892–1912)
(«Святое поле») со своими мраморными изваяниями очень понравилось сёстрам.
12 ноября (по новому стилю), среда
Приезд в город-курорт Нерви под Генуей, поселение в «Pension Russe» («Русский пансион») на улице Capolungo (Каполунго).76 Хозяин – Александр Егорович Миллер (позднее – автор учебника итальянского языка для русских).
Ноябрь – декабрь
Мать возобновляет обучение дочерей игре на рояле.
Из письма Валерии Цветаевой Надежде Иловайской (из Нерви): «Мама ни в зад, ни вперёд, п. ч. жар, с одной стороны, уменьшился (37°, 37,5°, 37,6°), а с постели её всё же не спускают. Мы живём помаленьку, живём не ссорясь, в общем, тихо и хорошо. Я зубрю слова и фразы итальянского. Детишки немного занимаются.
Раздобыли рояль, и Маринка услаждает Nervi гимнами Manon и пр. и пр. («добром») до терпеливых ушей охочим.
Вчера море было очень бурное, но всё же мы с детворой сидели на скалах на возможно близком от воды расстоянии и занимались кто во что горазд: Марина «творила», вдохновлённая величием окружающего.., а я зубрила слова».77
И. В. Цветаев, как только стало возможно в связи с улучшением самочувствия М. А. Цветаевой, путешествует по Италии по делам строящегося Музея.
Приезд Владислава Александровича Кобылянского (наст. фамилия – Гольдберг, псевдоним – сеньор Ladko, 1877—1919) и других революционеров.
Большой интерес Марины и Анастасии Цветаевых к личности Кобылянского. Первое увлечение Марины Цветаевой идеей Революции.
Мария Александровна и Кобылянский увлечены друг другом.78
Дружба Марины и Анастасии Цветаевых с одиннадцатилетним Володей Миллером, сыном хозяина. Детская вольница. Об этом Марина Цветаева позже напишет стихотворение «На скалах».79
НА СКАЛАХ
Он был синеглазый и рыжий,
(Как порох во время игры!)
Лукавый и ласковый. Мы же
Две маленьких русых сестры.
Уж ночь опустилась на скалы,
Дымится над морем костёр,
И клонит Володя усталый
Головку на плечи сестер.
А сёстры уж ссорятся в злобе:
«Он – мой!» – «Нет – он мой!» – «Почему ж?»
Володя решает: «Вы обе!
Вы – жёны, я – турок, ваш муж».
Забыто, что в платьицах дыры,
Что новый костюмчик измят.
Как скалы заманчиво-сыры!
Как радостно пиньи шумят!
Обрывки каких-то мелодий
И шёпот сквозь сон: «Нет, он мой!»
– «Домой! Ася, Муся, Володя!»
– Нет, лучше в костёр, чем домой!
За скалы цепляются юбки,
От камешков рвётся карман.
Мы курим – как взрослые – трубки,
Мы – воры, а он атаман.
Ну, как его вспомнишь без боли,
Товарища стольких побед?
Теперь мы большие и боле
Не мальчики в юбках, – о нет!
Но память о нём мы уносим
На целую жизнь.