где этот коршун живет?
– Да. Я у него был. Это за городом. Он там на даче. У него антиквариату!.. Если вам нужно, то я могу организовать?.. Хотя говорят, что он в законе. Но мне все равно, если оплачивают…
– Показывай! – приказал Петр, прервав словоохотливого малого, запуская двигатель.
Уже под утро, пристегнув пленного к дверным ручкам и накинув ему на шею удавку, привязанную к рулю, Петр перелез через высокий забор прямо под морды двух бульдогов. Пришлось немного пошуметь, пока вентелем от водопроводного крана, который он применял как кастет, проламывал им чугунные головы. Собаки громко завизжали, не желая расставаться с жизнью. Затем рванул к двухэтажному массивному особняку, который пленный назвал дачей, и прыгнул ногами в ближайшее темное окно первого этажа, проламывая сразу две рамы.
На первом этаже моментально включили свет, чуть раньше, чем затих звон осколков разбитого стекла. Не отряхиваясь, Петр выхватил нож с ядовитыми стрелами и уложил двоих мордоворотов, очевидно телохранителей, выскочивших на него из-за пальмы в кадке, попав иглами в яремные вены. Это был его стиль – стрелять только в шею. За это Сергей неоднократно его корил, говорил, что это уже почерк и след, а необходимо быть разнообразным. Петр внимательно выслушивал друга, но от своей привычки не отказался.
Не снижая темпа, он выстрелил несколько патронов со слезоточивым газом вверх по лестнице, ведущей на второй этаж, заставив там кого-то кашлять и чихать. Немного выждал и закрыв рот и нос носовым платком, через три ступеньки, влетел наверх по винтовой лестнице, где обнаружил бывшего кадровика, который оформлял его трудовую книжку. Он и раньше был не молод, а сейчас совсем сдал, хилый старикан. Петр молча посмотрел в его набухшие кровью слезящиеся глаза и без сожаления ударил ногой по шейному позвонку. Старик захрипел и завалился на бок. Разговаривать им было не о чем.
Выбежав на улицу, Петр выволок из машины пленного, и чтобы тот перестал выть, стукнул его ладонью по затылку, отключив его на время. Быстро затащил парня в дом и, пожалев, избавил от мучений, ударом кулака проломил ему череп. После чего нашел в бетонном гараже бензин, обильно все полил и поджег.
Именно в тот момент, когда красное пламя, выдавив стекла рванулось в начавшее светлеть небо, Петр услышал вой милицейских сирен. Он понял, что кадровик в этом деле не главный, однако было уже поздно что-то предпринимать.
Петр ринулся в смешанный лес, плотно обступавший дачу, стараясь оторваться как можно дальше от пожара и от милиции. Ему почему-то захотелось жить, да и тесть внутри словно взбесился: то прыгал как паяц, то жалобно скулил, будто собака, которой прищемили дверью хвост. И хотя Петр устал, не спал уже вторые сутки, выкладывался на все сто.
Он спиной чуял, что за ним бегут люди. И его догоняют: постарел наверное. Раньше уходил быстрее и без шума. Очевидно действия Петра были кем-то просчитаны, его просто использовали. Все, что он сделал, уничтожив несколько людей, спланировано неглупым оперативником. Петр ясно почувствовал, что является игрушкой в чьих-то руках. Ему позарез нужно будет встретиться с самым главным, а