он довольно вздохнул, произнеся «интересовались», и продолжал серьезно: – Думаю, не к добру все это, – теперь мастер адресовался к самому себе. – Чтобы книжники да выбрались в такой далекий путь, да в такой холод без особого повода. Ой, вряд ли, – тут он снова обратился к Кэвину: – Ну да ладно. Чего зря языком молоть, может и не будет от этого вреда. Я тут посчитал… – он закатил глаза, будто в напряженном раздумье. – Восемь часов пути тебе по хорошей погоде туда и обратно, а сейчас это часов в шестнадцать встанет. Вернешься завтра, – он положил мальчику руки на плечи, глядя на него в упор. – Ты не торопись, как выйдет, так и возвратишься. Главное, не сгинуть в такую пору. И вот еще что, я тут предупредил, чтобы завтра никто почем зря не палил по сторонам во всякое зверье, – довольный своей предусмотрительностью, закончил мастер Бартус.
Кэвин удивленно взглянул на него. Мастер поморщился, обиженный его недогадливостью.
– Это на тот случай, если колдуны-книжники тебя превратят в тварь какую-нибудь.
Мальчик вдруг заметил в глазах мастера слезы.
– Ты же мой любимец, – объяснил тот, моргая, стараясь взять себя в руки. – Ты тут самый смышленый, я надеялся вывести тебя в люди, оставить своей заменой… – и, думая, что испугал Кэвина мрачными предсказаниями, спешно добавил: – Так и станет, если ты будешь достаточно осторожным. Достаточно, – не удержавшись, вслух повторил мастер «умное» слово. – Будешь осторожным и вернешься домой. Только, знаешь, книжников одурачить даже у тебя ума не хватит. Я тут придумал одну хитрость.
Он выудил из кармана куртки кусок веревки, окрашенный в зеленый цвет.
– Если поймешь, что дело плохо, повяжешь на шею. Даже если тебя заколдуют, и одежда уже в пору не будет, веревка на шее останется. Придешь домой, я о тебе позабочусь.
Кэвин вздрогнул от произнесенного во второй раз слова «дом». Рудник никогда не казался ему домом. Он, конечно, не знал, что такое дом на самом деле, но после посещения родни Маклуса понял, это место, куда хочется возвращаться. Теперь же все время, пока мастер говорил, он размышлял о своем будущем. Вместе с предположением Бартуса о том, что Кэвин может не вернуться, жизнь вновь обрела давно утраченный смысл. Он решил для себя, что не возвратится назад ни в зверином обличье, ни в каком другом, если только ему представится такая возможность. Однако повторно произнесенное мастером слово «дом» возвернуло его к реальности. Кэвин посмотрел Бартусу в глаза, запоздало пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Тут неожиданно лицо мастера осветилось довольной улыбкой.
– Что мы соображаем? Ты наверняка заметить не успеешь, как превратишься, так что нужно повязать веревку прямо сейчас.
И не успел Кэвин опомниться, как мастер Бартус накинул ему на шею веревку и не туго завязал ее двойным узлом. Затем критически оглядел мальчика и недовольно почесал лоб.
– Хе! Это если в собаку там или волка еще сойдет, а если, к примеру, в голубя… тьфу ты, терпеть не могу эту бестолковую птицу! – и тут же спохватившись,