на своих коленях, сидел, привалившись спиной к дереву. Четыре израильтянки («Только четверо!», – вздохнула Оксана) ковырялись в земле лопатами; даже отсюда, метров с пятидесяти, было видно, что сил у них совсем не осталось. Движения их были медленными и вряд ли эффективными, но боевик их не подгонял. Казалось, его ничего не интересовало – ни пленницы, ни лес вокруг, полный опасностей, ни веселые возгласы там, откуда несло запахами сильнее всего.
Поэтому, наверное, командир решился нарушить режим молчания:
– Постараюсь все сам. Но этот гад матерый. Не смотрите, что спит на ходу… Сидя, – поправился он, – боюсь, успеет положить девчат… Страховка нужна. Юра, сможешь достать одной очередью?
– Не знаю, – неуверенно прошептал так же тихо Холодов, – я же, товарищ полковник, водила, а не стрелок.
– Тогда ты, Оксана. Сможешь?
– Смогу, – девушка понадеялась, что ее шепот прозвучал достаточно уверенно, и автомат тут же сменил своего хозяина.
– Только в самом крайнем случае, – Кудрявцев зачем-то погладил ее по темным кудрям, осадил легким тычком ринувшегося было за ним пса и опять исчез.
Ждать теперь пришлось совсем недолго. Оксана уже приладившая оружие поудобнее (положение лежа и принимать не пришлось!), не отрывала взгляда от бородача; окружающую обстановку контролировал Холодов. Поэтому когда он чуть дернулся телом, девушка краем глаза отметила шевеление в арабских развалинах. Это был подполковник, легко и непринужденно спрыгнувший с двухметровой стены – словно с обычной ступени.
Бородатый бандит, к которому как раз подошел другой, вооруженный шумовкой, отреагировал мгновенно. Вот он сидел у дерева, а вот – между ним и Кудрявцевым был живой щит из четырех женских тел. Командир шагнул вправо; шажок бандита, стоявшего ближе к пленницам, был короче – таким, что положение «живого щита» не поменялось. Тогда Кудрявцев покачал головой и показал стволом пистолета на ноги бородачу, а может на землю перед его ногами, куда, очевидно, предлагал бросить оружие. Бандит явно понял противника; он тоже покачал головой и повел дуло автомата вверх на жертвы, застывшие с лопатами в руках.
И Оксана поняла – сейчас только она может спасти всех – и соотечественниц, и командира, который не ляжет – бросится закрывать беззащитных женщин своим телом.
– Раз-два, – прошептали ее губы, как учили на НВП, и три злые пули улетели в бандитов.
Расстояние до них было самым биатлонным – метров пятьдесят – и девушка не промахнулась. Бандит с шумовкой упал сразу; бородач дернулся, но автомат не отпустил, даже попытался поднять его снова.
– Раз-два, – палец еще раз нажал на курок и Оксана четко, как в бинокль, увидела, как на груди бандита в трех местах рвануло камуфляж. Эти три удара, слившиеся в один, толкнули его назад, но бородач еще раз попытался рвануться вперед – навстречу медленно огибающим куст Оксане