яростно перебирает всех знакомых, приятелей, полузнакомых, едва знакомых. Может, он все-таки существует в реальном мире – этот любимый незнакомый мужчина из волшебного сна?
«Я не видела его раньше. Это точно, – ошибается Оля, забывая о фотографии, намерено поставленной на видное место в комнате у Павлуши. – Но я хочу его увидеть! Хочу! Хочу! Но где?! Только во сне…»
Оля готова плакать от горя. И она, наверное, разревелась бы от горя, но нелепость злой шутки Морфея не позволила пустить глупую слезу.
Она встала с кровати совершенно разбитой. Приняла холодный душ, сварила крепкий кофе – взбодрилась через силу… И к ужасу своему почувствовала предательское желание отдаться в волшебные объятия шутника Морфея. Пускай он шутит зло, она согласна, но только бы опять увидеть Его, погладить волосы, черные, как безлунная ночь, заглянуть в глаза, услышать…
Прекрати! – приказала она сама себе. – Болезнь нельзя запускать. Да-а, это, конечно, экзотическая болезнь, но тоже наверно как-то лечится. А, выражаясь грубее, посредством маразма дойдём до оргазма. Или до сумасшедшего дома, куда, в принципе, мне и дорога.
Оля храбрилась, но предательское желание не отступало. Оля забыла об отгуле, о деле, о дерзких заклинаниях: «Чур, меня, любовь, чур». Она забыла, как жила раньше, до этой встречи во сне, в розово-голубом тумане. И что самое страшное, она не знала, как ей жить теперь, после встречи в розово-голубом тумане? Кто расколдует её, дуру несчастную, влюбившуюся в сон, но никогда не любившую в реальной жизни?
Голова гудела и пухла, а сердце продолжало биться пойманной птицей-синицей, как только Оля вспоминала смуглое, немного азиатское лицо с глазами жаркими как азиатская ночь. Шесть часов отделяло её от счастья во сне. Шесть часов реальных мучений и любви.
Это уже смешно. Это уже похоже на бред. Мне одна дорога – в дурдом. А там как раз живёт добрый волшебник Сергей Дмитриевич. Он-то меня и расколдует… Тем более, у меня к психу есть кое-какое дело. Только вот я к делу совсем остыла.
Через «ни хочу» и в основном ради подруги, Ольга начала вяло собираться в клинику для душевнобольных. Не забывая, однако, что на главного врачевателя больных душ надо произвести соответствующее впечатление. Одевалась Ольга продуманно: маленькая фетровая шляпка с круглыми полями, на которых росли бумажные незабудки и мак; приталенное пальто строгого английского стиля, цвета топлёного молока; тонкие перчатки и остроносые сапожки на высоком каблучке.
Ну, чисто леди Марпл. Детектив в юбке. Мне бы ещё тросточку. Да вот не хромаю пока…
Новым имиджем Оля осталась довольна: серьёзная классика сверху и авангард короткой юбки под строгой классикой – это на тот случай, если главврач психушки предложит снять пальто. У Ольги будет, что ему показать: ноги в соответствии с мировыми стандартами; обтянутая белым трикотажем грудь, в чуть неприличном вырезе кофты блестит золотая «капля».
Не понимая, зачем одевалась так тщательно, и главное, для кого, Оля нехотя