синие глаза главы Верхушки холодно блеснули, – и я не хочу, чтобы о нашем визите знал еще кто-нибудь, кроме этой девочки в приемной, вылакавшей весь твой французский коньяк.
Алекс быстро уселся за стол, даже не раздевшись. Только сейчас, в удобном привычном кресле, он почувствовал себя чуть свободнее.
– Ты знаешь, почему я попросил тебя приехать? – тихо спросил старик. И тут Александр все понял.
– Мария Комарова. – Мужчина никак не мог заставить себя посмотреть в обезображенное лицо главы Верхушки.
Владимир утвердительно кивнул:
– Мария Комарова. Мне нужна девчонка и живая. Она не должна попасть к Владилене. Эта бабенка уж слишком резво взялась за ее поимку, как будто собственную выгоду почувствовала. – Старик помолчал.
– Для чего это мне? – Александр глянул на главу Верхушки исподлобья, вертя в руках золотую ручку.
Старик усмехнулся и вздернул подбородок, прекрасно понимая цену своей просьбы.
Сэм жил на последнем этаже замусоренной девятиэтажки на окраине Москвы. В подъезде было темно и тепло, пахло кошками, пылью и неприятной ветхостью. Звеня ключами, Сэм открыл обшарпанную скрипнувшую дверь и прижал палец к губам. В тишине квартиры тихо тикали ходики, отсчитывая остаток ночи. В крошечной прихожей между открытой дверью в ванную комнату и вешалкой с шубами было негде развернуться. Балансируя на одной ноге, я стала стягивать сапог, раскрыв молнию с громким жыхом.
– Тише ты! – цыкнул Сэм. – А то мама проснется!
– Мама?! – едва не подавилась я, тут же представив себе завтрашнее шибко веселое утро, когда я ввалюсь в хозяйскую кухню, заспанная, растрепанная и виновато улыбнусь родителям парня. Отчего-то стало тошно.
– Мне только семнадцать, – прошептал Сэм, – я по закону еще один жить не могу.
– Боже, меня посадят, – вздохнула я, сдаваясь.
Неожиданно за закрытой дверью раздался шелест, заскрипели пружины дивана.
– Все, полный привет! Мама проснулась! – буркнул Сэм, быстренько стягивая легкие не по сезону кроссовки.
Дверь в спальню отворилась так резко, что я, застигнутая врасплох, закуталась в мягкую кроличью шубу на вешалке и словно бы увязла в ней. В густой пустоте, наполненной шорохами, громко щелкнул выключатель, и яркий электрический свет затопил маленькую захламленную комнатку. Прищурившись, я разглядела всклокоченную женщину в больших очках, делавших ее похожей на черепаху.
– Сомерсет! – осипшим от сна голосом проговорила она. – Мне звонили! Звонили из Зачистки! Я требую, слышишь, – ее голос стал неожиданно трансформироваться и превращаться в неестественный грубый бас, – объяснений, в какую очередную гнусную историю ты вляпался! Тебе только семнадцать, я еще отвечаю за тебя и штрафы платить тоже мне! – Неожиданно она замолчала и через секундную паузу вдруг произнесла: – Что это с тобой?
Я выглянула из-за полы шубы и натужно улыбнулась:
– Э-э-э, привет!
– Сомерсет Поганкин, да ты взрослеешь! – ласково пропела женщина, потрепав